подробности описание этого путешествия (Ибн-Фадлан, 9–51, 87–182). Караван в 3000 лошадей и 5000 человек вышел из Джурдана (Ургенча) 3 марта и прибыл в Булгар 12 мая 922 г.: караванный путь в 2000 км, пройденный за два с лишним месяца, был вполне надежной и достаточно стабильной трассой (Херрманн, 1986а: 73). С установлением прямой субординации булгарского и багдадского престола, при нарастающем давлении киевских князей на хазар, доминирование в «восточной торговле» переходит к Булгару. По расчетам американского нумизмата Т. Нунена, в этот период торговый оборот по Волжскому пути достигал 1 млн 125 тыс. дирхемов ежегодно, что предполагает эквивалент в количестве 500 000 мехов, или 12 500 «сороков» пушных шкурок в год, поставляемых на восточные рынки (Noonаn, 2002: 206).

Безусловно, меха были существенной, но не единственной статьей северного экспорта. Около 985 г. арабский географ Мухаммед ал‑Мукаддаси отмечал: «Соболь, белка, горностай, чернобурая лиса, лисы, бобровые шкуры, пестрые зайцы, козьи шкуры, воск, стрелы, береста, шапки, китовый ус, рыбий зуб, бобровая струя, янтарь, выделанная кожа, мед, лесные орехи, ястребы, мечи, панцири, кленовая древесина, славянские рабы, мелкий скот и быки – все это из Булгара» (Херрманн, 1986: 103). В этом дробном перечне соединены: сырьевые ресурсы Северной и Восточной Европы – пушные меха, мед, воск, лесные орехи, бобровая струя, клен и береста сравнительно южных областей, равно как китовый ус и «рыбий зуб» с морских побережий Северной Атлантики, янтарь Южной Балтики; домашние животные – мелкий скот и быки; сельскохозяйственная продукция – козьи шкуры, выделанные кожи, шапки; и более высококвалифицированные ремесленные изделия, стрелы, панцири и мечи (очевидно, не один раз отмеченные арабами «каролингские мечи» франков и викингов). Особое место в ассортименте товаров занимают «рабы ас-сакалиба»: захват пленников в христианских странах викингами, равно как попутное пополнение фонда живого товара на речных путях Восточной Европы, составили новую, существенную и весьма прибыльную статью восточной торговли.

В сложении этой трансконтинентальной системы важную роль сыграли норманны и славяне. В начале IX в. фризские фактории в Скандинавии уступают место норманнским поселениям, таким как Скирингссаль-Каупанг в Норвегии, Хедебю и Рибе в Дании, Бирка в Швеции. На южном берегу Балтики, в землях славян и балтов к началу IX в. возникли свои центры – Ральсвик на Рюгене, Менцлин на Пеене, Колобжег и Волин в Поморье, Трузо (Эльблонг) в земле прусов, Себург (Гробини) в Курземе, Даугмале на Даугаве. Вместе с Ладогой они завершили оформление циркумбалтийских коммуникаций на раннем этапе. Все более активную роль играют речные пути. Немецкий Гамбург на Эльбе связывал Франкскую империю не только с фризами и норманнами, но и с глубинами западнославянского мира. Возрастает значение Одера, Вислы, Немана, Западной Двины, Невы. С подключением к этой водной системе Днепровской магистрали образуется новый канал международного общения – Путь из варяг в греки. Находившиеся на нем древнерусские города – Новгород, Полоцк, Смоленск, Киев – увеличивают прочность и жизнеспособность системы. Их партнерами со временем становятся североевропейские города нового поколения – Старый Любек, Старгард (Олденбург), Мехлин (Мекленбург), Росток, Шверин, Аркона, Щецин, Гданьск, Сигтуна, Лунд, Орхус, Нидарос, Берген, Осло, – те самые, на основе которых столетия спустя сформируется Ганза.

Северная торговля конца VIII – первой половины XI в. впервые представляла собой налаженное движение встречных потоков товаров, затрагивавшее так или иначе весь континент и выходившее за его пределы. Западные страны (в первую очередь Франкская империя) вывозили на север серебро и изделия высококвалифицированного ремесла (Arbman, 1937: 142–156; Jankuhn, 1963: 40–46; Stenberger, 1977: 468, 474). Структурно близкий ассортимент товаров экспортировал мусульманский Восток (Даркевич, 1976: 146–148; Stenberger, 1977: 471–473). С Севера экспортировалось главным образом сырье; определенное значение имел и транзит товаров. Важнейшей статьей вывоза была пушнина: соболь, горностай, чернобурая лисица, бобр – из Восточной Европы; меха куницы, белки – из Восточной Европы и Скандинавских стран; шкуры оленя, моржа, тюленя – из Скандинавии. Вывозили также мед, воск, лен, выделанные кожи, дерево, янтарь, мамонтовую и моржовую кость. Заметное место в экспорте занимала торговля рабами и рабынями (Даркевич, 1976: 146–148; Jankuhn, 1963: 180–209). В обмене между славянами и скандинавами зафиксирован вывоз на Север славянской гончарной керамики и ввоз скандинавских железных изделий, каменных сосудов, продукции ювелирного ремесла (Leciejewicz, 1979: 177–178).

В циркулировании этой массы материальных благ были свои особенности, заставляющие говорить о «торговле» лишь с известными оговорками. Основные товары северного экспорта могли поступать на рынки в результате неэкономической деятельности (как дани или военная добыча). Не случайно большое место в этом обращении занимает работорговля (Callmer, 1977: 174). Дань мехами («скорою») взимали не только древнерусские князья, но и норвежские хёвдинги (ПВЛ, 946 г.; King Allred’s Orosius, Periplus). Точно так же и встречный поток товаров мог достигать Севера не только в результате торговых сделок: первые партии арабского серебра поступили в Скандинавию, скорее всего, в качестве отмеченной русской летописью варяжской дани (Потин, 1970: 69). Военное вмешательство и морской разбой так же, как систематические грабежи торговых центров (они, в частности, привели к запустению Дорестада во второй половине IX в.) (Arbman, 1937: 14), существенно корректировали динамику обращения товаров. Рабы-христиане так же, как «датское серебро», составляли ощутимый вклад в «северную торговлю», при этом вовсе не зависевший от доброй воли западноевропейских партнеров-норманнов. Столь же значительным фактором было, видимо, практически непрерывное перераспределение ценностей в среде самих викингов, осуществлявшееся вооруженной рукой.

Эта торговля, сопровождавшаяся высокой военной активностью и еще лишенная твердой правовой основы, порождала своеобразные организационные формы. Временные объединения компаньонов («товарищей»), félagi, могли создаваться как для торговых поездок, так и для военных походов (Мельникова, 1979: 154). Структура отношений внутри военной дружины и купеческого товарищества если не совпадала, то была очень близкой. В первых десятилетиях X в. эта структура в Восточной Европе, безусловно, кристаллизовалась в объединениях, именовавшихся «русь», русы, ар-рус восточных источников. Отбор bastr, bryti и прочих «лучших в руси (ruth)» уппландских надписей Адельсё, начинавшийся в Бирке, ставил их во главе военно-торговых объединений, привычных на Волге для восточных купцов 920-х гг., воспринимавших этих «русов» как один из «разрядов ас-Сакалиба»; переводя это определение как «один из родов славян», исследователи Нового времени попадали в ту же ловушку, что и франкские дипломаты Людовика Благочестивого в 839 г. в Ингельгейме. Gens и в этом случае означал не просто «род» (др. – сев. ætt, kyn); будучи gentem… Rhos, можно было одновременно оставаться gentis sueonum, «рос» в данном случае – шведы, находящиеся на Востоке в торгово-военной поездке (Лебедев, 1978: 23; Лебедев, Станг, 1999: 146–149). Торговый характер такой поездки мог мгновенно трансформироваться в военный, и с Востока эти «русы» обрушиваются на Севилью через пять лет после «посольства Бертинских анналов» в 844 г., выступая для арабов и