формы в денежную). Аббасиды начали массовую эмиссию медной и серебряной монеты, что создавало благоприятные условия для серебряного экспорта за рубеж (Фомин, 1982а: 18). Одновременно устойчивый спрос на Востоке устанавливается на северную пушнину: первые клады арабского, и особенно сасанидского, серебра за пределами исламского мира появились вскоре после мусульманского завоевания Месопотамии в VII в. (651 г. – гибель Йездигерда III, последнего персидского царя державы Сасанидов), сасанидские серебряные сосуды и монеты были вывезены купцами, в обмен на пушнину, далеко на север таежной зоны, в Прикамье, и достигли Северного Приуралья и Западной Сибири в низовьях Оби (Лещенко, 1971: 19). В начале IX в. волна сасанидской торевтики, вместе с арабскими дирхемами, охватывает Урал (где найдено в общей сложности 170 серебряных сосудов иранского, среднеазиатского и византийского происхождения), устанавливая пределы коммерческих интересов мусульманских купцов на дальнем Северо-Востоке.

Посредниками в торговле арабов с таежными северными землями были Хорезм, мусульманские города Южного Прикаспия, Хазарский каганат и Волжская Булгария; дальше Булгара, по сообщению арабского географа Ибн Хаукаля, мусульманские купцы не забирались. Волжская речная артерия, на которой располагались столицы Хазарии Итиль и Волжской Булгарии Булгар, играла главную роль в товарообмене Азии с Восточной и Северной Европой. Караванный путь через плато Устюрт соединял волжские города с Ургенчем – северо-западным форпостом Хорезма (Даркевич, 1976: 150, 152–153). Кроме Хорезма и иранских городов Каспийского побережья, откуда на Волгу попадали морским путем, поток арабского серебра со второй половины VIII в. поступал из западной части Халифата, с африканского побережья через Сирию в Закавказье, а оттуда – в пограничные города и столицу Хазарии. Ранние клады с примесью дирхемов африканской чеканки, поступавших из ал-Андалус (Испании) и с Сицилии, характеризуют «первый период обращения арабского серебра в Восточной и Северной Европе» (780-е – 833 гг.). Города Закавказья, в торгово-денежном обороте которых ближневосточное сирийское серебро в это время было вытеснено африканским, сыграли определенную роль в начальной фазе становления трансконтинентальной системы денежного обращения, где первоначально, по-видимому в качестве ведущего посредника с исламским миром, лидировал Хазарский каганат (Мельникова и др., 1984a: 38–41; Фомин, 1982).

Доминирование Хазарии очевидно проявляется и в составе, и в топографии ранних кладов, и в дополнительной информации монетного материала, которую предоставляют нанесенные в ходе обращения дирхемов граффити, нарезные рисунки, надписи и подобные начертания (Добровольский и др., 1991). Один из ранних кладов, так называемый «Петергофский клад» (809–825) на южном берегу Финского залива, сохранил граффити, где наряду со скандинавскими рунами представлены руны тюркские (хазарские) и даже греческий автограф византийского купца, что указывает на возможное партнерство византийцев с хазарами в становлении восточной торговли Севера (Лебедев, 2002а). Первоначальная направленность серебряного потока с низовьев Волги и из Предкавказья на северо-запад, к побережью Балтики убедительно документируется картографированием монетных находок верховьев Дона, Днепровского Левобережья, Средней Десны и Немана: Днепровско-Неманский путь выводил к Янтарному берегу Балтики, торговым центрам Трусо и Кауп в Самбии и в начале IX в., безусловно, начинался в Хазарии (Андрощук, Зоценко, 2002: 11).

Столь же бесспорно и раннее использование Великого Волжского пути, проходившего через Хазарию и Булгар, а затем расходившегося либо в подвластное булгарам Прикамье (и далее по Белой на Печору и крайний Северо-Восток), либо в низовья Оки. Реки Волго-Окского междуречья, Клязьма, Нерль, Которосль, озера и волоки между ними были вовлечены в систему водных торговых коммуникаций еще в дославянское время (судя по находкам на позднедьяковских городищах местной, дославянской культуры «ростовской мери» или ее ближайших предшественников), активным торговым партнером восточной и северной торговли с этого времени стало возникшее на местной основе Сарское городище на озере Неро, вероятно, племенной центр мери (Леонтьев, 1974: 68–73; 1981: 141–149; 1988а; 1988б; 1991: 15–21, 27–31; 1996). В начале IХ в. Сарское городище становится важным узлом связей с путями Балтийского бассейна, по рекам Приладожья и Приильменья достигающим Старой Ладоги, а затем и торговых центров Скандобалтики (Дубов, 1989: 128–130; Носов, 1976).

Арабские куфические монеты в качестве платежного средства с конца VIII в. достигают северных районов Европы; крупнейший из городов Закавказья VIII–X вв., Двин, входивший в состав провинции Армения аббасидского Халифата, выступал регулятором денежного обращения, направленного далеко за пределы мусульманского мира и к 800 г. затронувшего торговые центры южного побережья Балтики (междуречье Одера – Эльбы), равно как Ладогу на Балтийско-Волжском пути. В 810-е гг. арабское серебро продолжает поступать в Эльбо-Одерский регион, появляется в Нижнем Повисленье, на о. Готланд; клады 820-х гг. известны и на Готланде, и в долине озера Меларен (Фомин, 1982: 18–19).

С 810-х гг., таким образом, арабское серебро непосредственно вовлекается в обращение торгово-ремесленных центров в землях скандинавских викингов и быстро становится решающим фактором движения ценностей. Волхов, в низовьях которого находится Ладога, ближайший и наиболее ранний выход с морской трассы на речные пути Восточной Европы, обеспечивал продвижение на Балтийско-Волжский путь. Караваны верблюдов из Булгара в IX–X вв. за 20 дней доходили через днепровское лесостепное Левобережье до Киева на Днепре (Даркевич, 1976: 155), что открывало возможность дальнейшего речного движения из Среднего в Верхнее Поднепровье и на Двинско-Волховские речные трассы Балтийского бассейна. Однако значительная часть товарного и денежного оборота, достигавшая из Хазарии Среднего Поднепровья, шла в то время на Балтику Днепровско-Неманским путем. Очевидно, при вовлечении скандинавов в эти исламо-хазаро-византийские торговые отношения (отображенном рунами Петергофского клада) начинается поиск любого рода сокращенных и обходных путей, позволяющих сократить время транспортировки товаров с тех или иных баз, равно как смягчить жесткость «таможенного контроля» Хазарии. В первой трети IX в. (клад у д. Кислая в Днепро-Двинском междуречье, 825–833 гг., и другие находки) Волховско-Днепровская магистраль начинает использоваться как трасса для движения из Балтики в Черное море и византийско-исламское Средиземноморье, летописный Путь из варяг в греки (Лебедев, 2002а: 29; Lebedev, 1980: 90–101).

В конце VIII – начале IX в., со стабилизацией коммуникативно-транспортной функции Ладоги как выхода с основных восточноевропейских речных путей – в Балтийское море, западная и восточная ветви смыкаются на Балтике, образуя уникальный в своем роде «серебряный мост», перекинутый через североевропейский Barbaricum и связавший пространства от Британии на западе до Прикамья на востоке, от окраинных областей Норвегии на севере до причерноморско-каспийских степей, византийских, хазарских и мусульманских крепостей и портов на юге Европы.

Первые сто с лишним лет действия этой трансъевропейской системы путей движения арабского монетного серебра и встречного потока товаров наполнены разнообразными и динамичными событиями. Решающие из них происходили в течение следующего, X в. В 921–922 гг. багдадский халиф аль-Муктадир направил посольство во главе с Сусаном ар-Расси к булгарскому «царю славян» Алмушу, сыну Балтавара, принявшему ислам. В составе посольства, с особой миссией проверки деятельности мусульманского духовенства в Булгаре, находился Ахмед Ибн-Фадлан, оставивший замечательное по своей