налогов и податей на свое содержание и расходы. У каждого ярла были в подчинении четыре херсира или больше, и каждый херсир должен был получать двадцать марок (вейцлы) на свое содержание. Каждый ярл должен был поставлять конунгу шестьдесят воинов, а каждый херсир – двадцать. Харальд-конунг настолько увеличил дани и подати, что у ярлов теперь было больше богатства и власти, чем раньше у конунгов. Когда все это стало известно в Трандхейме, многие знатные люди пришли к конунгу и стали его людьми» (Сага о Харальде Прекрасноволосом, VI).

Система вооруженного вассалитета (возможно, несколько модернизированная в изложении Снорри) в конце IX – начале X в. возникла не только в Норвегии; в Дании Горма Старого Еллинг превращается в столичный центр, окруженный «магнатскими усадьбами», где сидели служилые люди короля; в Швеции появляется иерархия камерных могил Бирки, в которой мы вправе видеть отражение военной организации, служившей опорой шведским конунгам, к этому времени объединившим страну и добившимся контроля над Эландом, Готландом, Блекинге, Вестеръётландом (King Alfred's Orosius, см.: Матузова, 1979: 21, 25–26).

Королевская дружина вобрала в себя лучшие кадры викингов: «Харальд-конунг брал в свою дружину только тех, кто выделялся силой и храбростью и был во всем искусен» (Сага о Харальде Прекрасноволосом, IX). Однако исчерпать весь потенциал движения викингов конунги были не в состоянии. «Самодействующая вооруженная организация» (Энгельс, 1961б: 170) сохранялась и продолжала функционировать. По мере усиления своей власти конунги вступают с викингами в борьбу.

«Когда конунгу надоела эта докука, он однажды летом поплыл со своим войском на запад за море… и перебил там всех викингов, которые не успели спастись бегством. Затем он поплыл на юг к Оркнейским островам и очистил их от викингов. После этого он отправился на Южные острова и воевал там. Он перебил там много викингов, которые раньше предводительствовали дружинами» (Сага о Харальде Прекрасноволосом, CCXXI).

Противоборствуя с различными социальными силами – родовой знатью, общинным самоуправлением бондов, дружинами викингов, конунги-реформаторы методично и успешно добивались интеграции племенных областей. Создание государственных территорий Дании, Норвегии, Швеции стало первой политической реализацией нового экономического и социального потенциала, появившегося в результате успеха походов викингов 793–891 гг. Процесс образования этих государств еще не завершился к 940 г., но прошел уже свою начальную стадию. Силы, противостоявшие конунгам, во многом сохраняли свои позиции: продолжали функционировать традиционные племенные центры, языческие святилища; подчинявшаяся королю знать помнила о своих старых правах и не упускала случая восстановить положение (сохраняя при этом и новые созданные военно-административной организацией возможности). Подчиняя страну, конунги-реформаторы стремились поставить себе на службу прежде всего уже имеющийся традиционный племенной аппарат (новый еще предстояло создать).

Функция верховного языческого жреца, предводителя народного ополчения сохранялась за конунгом. Но соответственно сохранялась и основа общественной организации, порождающей движение викингов, сохранялось равновесие социальных сил, и это положение не менялось до конца средней эпохи викингов (891–980).

Поздняя эпоха викингов (980–1066) – время стабилизации северных королевств после нескольких этапов борьбы за первенство, проявившейся в попытках создания Северной державы при Кнуте Могучем, Магнусе Добром и Харальде Суровом. Правящие династии, породнившиеся между собою и со многими правителями соседних стран, составили как бы единый королевский род, силой оружия урегулировали взаимные претензии и, опираясь на военно-вассальную организацию, поставили под контроль народное ополчение – ледунг, а в значительной мере – и силы викингов, с которыми многие конунги X–XI вв. были тесно связаны.

Это время выдвинуло новый яркий тип деятелей, объединенных общими ценностными установками и сходным способом действий; в отечественной литературе им дано определение конунги-викинги (Гуревич, 1967: 90–91; Кан, 1980: 18; Лебедев, 1983). Жесткая связь с военной организацией; радикальность действий (не всегда успешных); последовательная и жестокая борьба со всеми элементами племенного строя (старой знатью, общинным самоуправлением, обычаями и законами, языческими культами и, наконец, богами) – вот типические черты их деятельности. Конунги-викинги Олав Трюггвасон, Олав Святой, Харальд Суровый – это конунги-миссионеры, силой оружия утверждавшие на Севере новую религию и новые порядки. Время их правления – всегда время резких, хотя порою непрочных, перемен, знаменовавших качественные сдвиги в процессе становления государства.

Одержав первую или очередную победу у себя в стране, со своей дружиной, приведенной из заморских викингских походов, эти конунги действуют быстро и решительно. «Снарядив как следует свое войско в Нидаросе, Олав-конунг назначил людей по всему Трёндалагу – сюслуманов и арменнингов» (Сага об Олаве, сыне Трюггви, XCV).

Дружинники становятся функционерами королевской администрации – и нередко в обход, если не на смену, старой родовой знати: «Той же весной Олав-конунг назначил Асмунда сына Гранкеля правителем половины Халогаланда, а другую половину он оставил Хареку с Тьотты, который раньше правил всей этой областью… – Но все же прежние правители страны так не поступали. Они не урезали прав тех людей, которым по рождению полагается получать власть от конунга, и не давали власти сыновьям бондов, которые раньше никогда ее не получали» (Сага об Олаве Святом, CXXIII). Реакция не ограничивается ропотом. Реформируя управление, конунг сталкивается со своеобразным саботажем, заставляющим недоуменно заметить: «Я думал, что у меня достаточно власти, чтобы здесь в стране дать почетное звание, кому я хочу…». Он предложил Эрлингу звание ярла, Эрлинг сказал так: «Предки мои были херсирами. Я не хочу носить более высокое звание, чем они» (Сага об Олаве, сыне Трюггви, LIV–LV). Доходит и до прямого сопротивления: «…мне трудно кланяться Ториру Тюленю, который рожден рабом, происходит из рабского рода, хотя он ваш управитель, или другим людям, которые не выше родом, чем он, хотя они у вас и в чести» (Сага об Олаве Святом, XCVI).

Утверждая свою власть, конунги-викинги действуют беспощадно, уничтожая старую знать, при случае – даже родичей: «Он приказал выколоть Хрёреку оба глаза и оставил его при себе. Гудрёду-конунгу из Долин – он велел отрезать язык. С Хринга и еще двух конунгов он взял клятву, что они уедут из Норвегии и никогда не вернутся назад. Лендрманов и бондов, которые участвовали в заговоре, он либо изгнал из страны, либо велел изувечить, а некоторых он пощадил. Олав-конунг завладел всеми землями, которыми правили эти пять конунгов, а у лендрманов и бондов он взял заложников. Он велел, чтобы ему платили подати на севере в Долинах и во всем Хейдмёрке» (Сага об Олаве Святом, LXXV). В старой знати они видят прежде всего предводителей возможного сопротивления. «После гибели Эйнара… для того, чтобы лендрманы и бонды напали на него, недоставало только одного – не было вождя, который бы поднял знамя перед войском бондов» (Сага о Харальде Суровом, XLIV).

Но террор конунгов-викингов распространялся не только на знать. Олав Трюггвасон уничтожает колдунов и языческих жрецов. Когда бонды требуют, чтобы согласно