плечи и озиралась по сторонам. Легко было признать в ней дочь трактирщика.

– Ты все-таки пришла, – спрыгнув с дерева, я подошла к девушке. – А я уж было решила, что ты не придешь.

– Нужно было прибрать трактир после закрытия, госпожа, – робко ответила Айягина и спрятала руки в рукава.

– Ну, пойдем, покажешь, где тут вход во дворец. Ворота-то заперты изнутри.

– Там есть небольшой лаз. Через него все ходят.

– А ты откуда знаешь, раз никогда там не была? – усмехнулась я.

– Бабушка подружки рассказывала. Она все подробно описала, нетрудно будет найти.

Выудив из рукава мешочек с золотыми монетами, я протянула его Айягине. Та, молча поклонившись, приняла плату и быстро спрятала его на груди, под нижнее кимоно.

Мы шли по лесу, храня молчание. Нас окружали самые разные деревья. После рассказа Айягины я по-другому смотрела на них. Деревьев было бесчисленное множество. Это были все те, кто хотел лишить жизни Мандзю. Мне не было жалко их – заслужили. Мать еще гуманно поступила с ними. Я бы расправилась с ними более жестоко. Никто не может причинять вред тенину, включая меня.

Лесная дорога привела нас к воротам дворцовой стены. Тем самым, у которых я стояла сегодня утром. Я вопросительно посмотрела на свою спутницу. Та, приложив палец к губам, показала мне на одну из досок. Она была ровно посередине одной из створок и, как оказалось, неплотно прилегала ко всем остальным. Девушка взялась за нее замерзшими пальцами и тихонько отодвинула. Между внешним миром и дворцом образовалась щель, достаточная для того, чтобы через нее могла пролезть хрупкая девушка. Айягина пропустила меня вперед, придерживая тяжелую доску. Оказавшись внутри, я так же придержала деревяшку, чтобы дать возможность своей спутнице присоединиться ко мне.

Вокруг было темно. Лишь в нескольких сёдзи горел тусклый свет. Пугающая тишина окружила нас.

– Госпожа, мне страшно, – прошептала Айягина и схватилась за мою руку.

– Ну, и как мы будем искать это чудовище? – не обращая на нее внимания, спросила я.

– Говорят, он каждую ночь бродит по саду и смотрит в небо. Молит о чем-то великую богиню.

– Тогда пойдем ждать чудовище в саду, – сказала я и решительно направилась по сильно изменившейся, но хорошо известной мне дорожке.

– Подождите меня, госпожа, – тихо пискнула дочь трактирщика и снова вцепилась в мою руку.

Каждый шаг здесь отзывался болью. Все надежды, все планы, которые я строила много лет, чтобы добиться взаимной любви от Мандзю, разрушились одним его словом. Старая боль и обида, которые, я думала, покинули меня за столетия, что я отсутствовала здесь, в одно мгновение вернулись. Как могла дальняя кладовка в моем сердце, где я заперла чувства на целое тысячелетие, так быстро распахнуть свою дверь?! С каждым шагом, приближавшим меня к злополучному саду, ноги отказывались слушаться меня. Захотелось бросить все и убежать и не видеть того, кого я когда-то любила больше жизни. Пришлось остановиться, чтобы перевести дух и заставить свое сердце биться медленней.

Прекрасный сад тысячи лепестков, который мало изменился с тех пор, безмолвно раскинулся у стен замка. Мы спрятались за стволом старой магнолии, которая заслонила нас своими вечнозелеными крупными листьями. Стараясь дышать не глубоко, чтобы выдыхаемый на холоде пар не выдал нашего присутствия, мы стали наблюдать за дворцом. Мандзю не заставил себя долго ждать. Сёдзи из белой бумаги там, где была его спальня, раздвинулись, и на пороге, пряча лицо под маской, появился Мандзю. Надев высокие гэта, он спустился в свежий сугроб и с шумом вдохнул морозный воздух.

– Первый снег. – Из-за его спины показался древний, как сама земля, Хитати. – В этом году зима не слишком балует нас снегом.

– Вы правы, сенсей. – Стоило услышать до боли знакомый и родной голос, как мои ноги подкосились, и я схватилась за ствол дерева, чтобы не упасть. – Жаль только, что из-за туч не видно звезд и мы не сможем полюбоваться на них сегодня.

– Это чудовище, – дрожа от страха, прошептала мне в ухо Айягина.

– Чш-ш, – приложив палец к губам, я приказала ей молчать.

Даже в темноте было заметно, что лицо юной смертной стало белее снега, который ровным слоем покрывал сад. Глаза девчонки округлились, и она готова была потерять сознание от страха.

– О великая Инари, спаси нас, пожалуйста, – шепотом твердила молитву обезумевшая девка.

– Замолчи, они могут нас услышать! – шикнула я на нее и ущипнула за руку.

Тихонько айкнув, Айягина отошла от меня и, потирая руку, удивленно посмотрела на меня:

– Разве мы пришли сюда не для того, чтобы чудовище заметило нас и сняло перед нами маску?

– Для этого, – я потянула ее за рукав и вернула на место. – Разве ты не хочешь послушать, о чем они говорят?

– Зачем мне слушать их, когда я сейчас умру от страха? – громче, чем ожидала, воскликнула дочь трактирщика.

Как по команде, Мандзю и Хитати повернули головы в нашу сторону. И тут я струсила. Не выдержала. Не так я хотела появиться перед НИМ. Пока он не успел заметить меня в ночной тени магнолии, на глазах у дрожащей от страха Айягины я стала невидимой. Девчонка вскрикнула, зажав рот руками и озираясь по сторонам.

– Кто там? Опять эти девушки? – Мандзю направился в нашу сторону. – Где вы прячетесь? Выходите!

– Она там, у дерева! – палец Хитати указал в нашу сторону.

Пробираясь через сугробы, Мандзю шел прямо к нам. Увидев приближающееся к нам чудовище в маске, Айягина застыла, боясь оторвать глаз от уродливого принца. Он ее заметил.

– Я так и знал, что это очередная девица, которая хочет выйти замуж, – расстроенно пробормотал Мандзю. – Неужели меня никогда не оставят в покое?

– Дайте этой бедняжке то, что она хочет. Посмотрите, как она дрожит от страха, – по-доброму ответил старик.

Пока я старалась не дышать, чтобы на морозе не выпустить пар изо рта, Айягина, находясь в шаге от обморока, поочередно смотрела то на приближающегося к ней Мандзю, то на то место, где мгновение назад стояла я. Приблизившись к ней еще на несколько шагов, принц покачал головой, снял маску, явив пред непрошеной гостьей свое обезображенное лицо. Даже ночной тьмы было достаточно, чтобы увидеть, насколько он чудовищно уродлив. Завопив во все горло, Айягина кинулась прочь из дворца, теряя на ходу размокшие от снега гэта. Спустя пару минут ее крики, которые эхо щедро разносило по пустующему замку, стихли и сад снова погрузился в тишину. В проклятом дворе осталось трое: Мандзю, его наставник Хитати и трусливая невидимая кицунэ, которой так и не хватило храбрости, чтобы предстать в человеческом