Шрифт:
Закладка:
«По первости бедновато жил, — вспоминают соседи. — Помогали ему едой. Народ принесет кто чего. К нам прибежит — молока попьет, хлеба поест. Потом огород завел у себя — картошка, помидоры, лук, огурцы. Дом церковный как стоит, от него с правой стороны к кладбищу огородик был — сотки полторы-две. Он этот огород раскопал, там до него всё запущено было».
«3–16 июля 1961 года. Воскресенье, — сделана запись в батюшкином дневнике. — В 8 часов вечера был сильный ливень, все залило и прихвостало градом. Прощай, огурцы!»
«Но не погибли! — радуется батюшка в конце лета. — Столько было огурцов, насолили две кадки».
«5–18 июля 1961 года. Вторник, — продолжает о. Павел дневниковые записи. — На сегодняшний день всё мое достояние составляет 5 рублей и никаких запасов.
Но хоть мошна пуста да совесть чиста. Никому не завидую. Легче помирать».
Будничная жизнь о. Павла видна, как на ладони. Сокровенная молитвенная жизнь подвижника и исповедника скрыта от всех. Только иногда, косвенным путем, приоткрывалась самым близким людям тайна этой иной, иноческой жизни.
«Я десять лет с ним общался, — рассказывает его духовный сын, иеромонах. — И заметил из некоторых слов, что он, когда получил священство, подвизался. Прямо об этом он ни разу не говорил, все обмолвками: «Бывало, встану тут над обрывом у речки, возьму и всех евангелистов прочитаю. Или Псалтирь за день».
Отец Павел знал наизусть все четыре Евангелия и всю Псалтирь.
Зеленокудрые леса, Гостеприимные дубравы И голубые небеса — Священный храм Господней славы. Я, недостойный, здесь стою Под кущами земного рая, На мир Божественный взирая, Псалмы в честь Господа пою. О, если бы моя душа Была чиста, как эти долы, О, если б жил я не греша, Храня небесные глаголы!Иной раз ночью залезет отец Павел в дупло большого дерева и читает все псалмы по памяти. Было на кладбище такое дерево с большим дуплом, а преподобный Павел Обнорский, Ангел-хранитель Павла Груздева, подвизавшийся в дремучих вологодских лесах, три года жил в дупле липы в полном уединении и молитве.
Батюшка даже в храм не проводил электрического освещения. Солнце встает, рассветает — начинается Литургия. Всенощная в Великий Пост — солнце весеннее, клонится к закату, и сумерки такие синие.
«В храм входишь, — вспоминает его духовный сын, — там свечечки горят, батюшка ходит с кадилом, ладан клубится, хор поет — старушек пять-шесть. И всё в неразрывной связи с природой— пение, чтение… Особая атмосфера сохранялась».
Отец Павел, несомненно, чувствовал глубокую связь природы с молитвой и поэзией, не случайно в тетрадях его молитвенные тексты перемешаны со стихами и наблюдениями над жизнью природы: когда снег выпал, когда грачи прилетели, когда ливень огурцы «прихвостал»… И молиться он любил не только в храме, но над обрывом у речки и в дупле дерева под звездным небом…
Ночь. Все спят, лишь месяц бродит над селом, Обсыпает избы словно серебром. Да в выси небесной, точно ряд лампад, Звездочки святыя пурпуром горят.Тысячелетняя история православия, его молитвы, предания и притчи, могучая жизнь земли, восход и закат солнца, цветение плодов и сбор урожая — всё это таинственно-непостижимым образом соединилось в одном человеке, настолько простом и житейском, что самая высшая похвала ему была услышать из уст народа: «Ну наш человек!»
Особенную благодать, окружавшую отца Павла и неизменно присутствовавшую везде, где он находился — и в храме, и в доме, и в лесу, и на огороде — чувствовали все, только по-разному ее называли. Но лучше всех эту благодать чувствовали дети. И ему было с ними хорошо. И хотя они — босоногая детвора, озорники, а отец Павел — священник, а вскоре иеромонах и игумен, чья жизнь прошла «по монастырям да по тюрьмам», разницы ни в возрасте, ни в положении не ощущалось ровным счетом никакой. Встретятся жарким летним днем на речке:
— Дядя Павел! — кричат ребятишки. — Айда с нами наперегонки до того берега!
— Борода тормозит! — смеется «дядя Павел». — Где мне с вами!
Жара на лугу пасется, не шелохнутся шмели. Ветки под тяжестью солнца нагнулись до самой земли. По черной, как деготь, дороге ветер бредет налегке. Лето босые ноги моет в прохладной реке.А зимой любил отец Павел играть с ребятами на горке, пока еще был помоложе. «Там за церковью у нас такая гора есть к реке, — вспоминают участники этих игр. — Ну, молодежи-то много, человек сорок было в деревне, придут кататься на лыжах с горы. Вечером иногда и отец Павел выйдет. Озорник он тоже был хороший! И в снежки играли, и с горки друг друга сталкивали. А попа столкнуть все-таки интересно! И нам смешно, и ему. Человека два-три подбегут, подтолкнут — куда шапка, куда бороденка трясется».
Соседскому мальчишке, которому в 1960-м году
