Наверное, завтрак в присутствии Амалии Викторовны требует платья, но я одеваю обычные шорты и майку и наношу лёгкий макияж. Расчёсываю волосы до появления глянцевого блеска и собираю их в простой хвост. Кирилл тоже отдаёт предпочтение домашним брюкам и футболке. Вместе мы спускаемся вниз.

— Мама — это София, моя девушка. Софи — это моя мама, Амалия Викторовна. Мама, я надеюсь, что ты проявишь тактичность и не будешь бомбардировать Софи вопросами.

Женщина поджимает губы и идёт в атаку:

— Любая мать хочет знать, с кем сожительствует её сын. Желательно от него самого, а не от посторонних людей.

Кирилл варит кофе и разливает его по чашкам. Достаёт сладости, из холодильника нарезку и джем, делает тосты. А меня режет хамский термин «сожительство». Кто вообще его придумал? И понятно, что хотела подчеркнуть уважаемая Амалия Викторовна. Конечно, я могу промолчать и мнение матери Кирилла обо мне не изменится ни в хорошую, ни в плохую сторону. Но я не желаю оставаться бессловесной тенью в глазах этой элитной женщины:

— Мы не сожительствуем с вашим сыном. Он пригласил меня в гости, и я приехала, по умолчанию надеясь на гостеприимство. Но вы, я так понимаю, о нём не знаете. Можете не волноваться, злоупотреблять вниманием вашего сына я не буду и надолго не задержусь.

К счастью, Кирилл в это время отвлекается на собственный телефон, всё ещё лежащий в гостиной и не слышит моих последних слов. Об этом мы поговорим завтра.

Мама сжимает губы ещё плотнее и цедит:

— Гости не спят в одной постели с хозяином.

— Гостям, как правило, предлагают лучшее место в доме. В постели вашего сына как раз такое.

Этот диалог уже касается ушей Воронцова, и он довольно улыбается мне, подмигивая из-за плеча мамы. Садится возле меня и берёт своё кофе.

— Мам, для разнообразия спроси что-нибудь, соответствующее твоему воспитанию.

— Интересно, где вы познакомились? Девушка не тянет даже на твою секретаршу.

— Ты же знаешь, я предпочитаю секретаря. А Софи преподаватель английского и французского языка.

— Одним словом — гувернантка, — делает устраивающий её вывод Амалия Викторовна. — Кирилл, мне казалось, ты давно вышел из того возраста, когда требуются услуги гувернантки.

— Почему же, — улыбается сын. — Такие хорошенькие требуются в любом возрасте. Для постоянной занятости.

Обмен подобными колкостями происходит ещё примерно час, после чего княжеская правнучка избавляет нас от своего общества.

— Извини, — говорит мне Воронцов, закрывая за матерью дверь. — Даже не знаю, откуда у неё ключ. Я ей точно не давал.

— Твоя домработница в лапках госпоже принесла, — поясняю я. — Здесь и к гадалке ходить не нужно. Не извиняйся. Всё хорошо. Мы с твоей матерью вряд ли больше увидимся.

— Почему? Периодически мы будем пересекаться. Рано или поздно она к тебе привыкнет. И своим внукам она точно будет рада. Я это знаю. Она всё же моя мать.

Я не продолжаю эту тему. Предпоследний день перед расставанием мне не хочется заполнять разговорами о матери Кирилла. Ведь я точно знаю, что мы не встретимся.

Дома мы не сидим. Гуляем по башням Москва-Сити, обедаем в любимом ресторане Кирилла. Сегодня на мне дорогое платье и строгая Маргарита приветливо мне улыбается. А ночью снова и снова занимаемся любовью. Я хочу напиться этим мужчиной на всю свою оставшуюся жизнь. В воскресенье Кирилл предлагает снова куда-нибудь сходить, но я отказываюсь. Этот день мы разделим лишь на двоих.

— Рука болит? — волнуется мужчина. — Ты какая-то грустная сегодня. Переживаешь, что эти дни не начинаются? Софи, знаешь, я думал о ребёнке. О нашем с тобой ребёнке. Я буду только рад ему.

— Кирилл, я хотела с тобой поговорить. Хотя, на мой взгляд, говорить и не о чем. Давай закажем мне на завтра билет до Минска. На самолёт.

Глава 49. Запятая или точка?

Несколько минут он просто молчит. Затем на его губах появляется растерянная улыбка. Сейчас он так похож на мальчишку, которого впервые в жизни жестоко обманули. Он садится рядом со мной на диван в гостиной.

— Солнышко, что ты такое говоришь? Ты обиделась. Из-за мамы? Да мне всё равно о чём там она себе думает.

— Кирилл, твоя мама ни при чём. Это моё решение и возникло оно не вчера. Когда я ехала сюда с тобой, то речь шла вообще об одной неделе. Я провела здесь три. Мы знали, что рано или поздно мне придётся вернуться в Минск.

— Софи, но я сейчас не могу. Работа….

— Кирилл, работай. На тебе такая ответственность, а ты нянчишься со мной. И ты меня не услышал. В Минск я вернусь одна.

— Но, зачем? У тебя же больничный, который закончится в начале сентября. Затем тебе ещё предоставят отпуск.

— Я закрою больничный на следующей неделе и возьму отпуск. Так можно. Марк говорил. Правой рукой я могу работать, левая мне уже не болит. Значит, закрыть больничный можно. Когда снимут гипс, потребуется разработка, тогда откроют новый. На вступительной компании я присутствовать не смогу, но на работу выйду в конце сентября и быстро нагоню свои часы.

— Софи, весь вопрос в деньгах? — хватается Кирилл за соломинку.

— Конечно, нет. Вопрос в моей дальнейшей жизни. Мне нравится и моя работа, и репетиторство. Понятно, что это и мой основной источник дохода. Мне пора возвращаться к моей прежней жизни. Понимаешь, Кирилл. Пять лет назад умер мой отец. Два года назад моя мама вышла замуж за гражданина Германии. Он приезжал в нашу страну по работе и познакомился с мамой. Целый год они ездили друг к другу в гости, а затем поженились. У Фридриха это тоже второй брак, но в первом детей у него не было. Он обеспечен, у него собственный дом, но богатым его назвать нельзя. Всю свою жизнь он проработал на большом концерне. Последнее время работает в должности главного инженера. А мама так и не смогла устроиться на работу в чужой стране. Она тоже учительница, только младших классов. Фридрих не гонит её на работу. Его денег хватает на достойную жизнь, но мама часто подрабатывает гувернанткой в русскоязычных семьях. Я ещё ни разу к ним не ездила. Вот слетаю, пока время есть. Тебя, понятно, я брать с собой не буду. Мама не поймёт наших отношений. Также у меня есть друзья. Я с ними не так близка, как, например, с Алиной, но мы периодически встречаемся. Да и с Алиной я не помню, когда мы в последний раз куда-то выбирались.