на кухню, где Катерина начинает греметь кастрюлями. Ираида Петровна бросается на помощь и помогает накрыть стол. Пока женщина меня кормит, домработница заваривает по всем правилам чай, наливает в красивые чашки, выставляет сладости и делает сырную нарезку. Так и хочется сказать: «Можешь, когда хочешь», но я, естественно, молчу.

— Можете быть свободны, — милостиво отпускает кухарку Катерина и добавляет, чтобы слышала только я: — Зачем нам лишние уши.

— Но, Кирилл Олегович…, - что-то пытается возразить Ираида Петровна.

— Обед готов? Готов. Вот и отлично. А я дождусь Кирилла Олеговича.

Когда домработница уходит, мы с Катериной ещё долго сидим на кухне и разговариваем. Я и сама не замечаю, как делюсь с ней своими сомнениями и тревогами. Странно. Алине, которая моя подруга и ровесница, ничего не сказала, а этой, по сути малознакомой женщине, которую вижу пятый раз в жизни, взяла и всё рассказала. И она поняла, а Алина вряд ли.

— Любишь его? — заваривая свежий чай, спрашивает Катерина.

— Люблю. Но я не вижу нас вместе, понимаешь? Сколько ещё мы налетаем друг к другу? Да и не это главное. Не может девушка такого мужчины, как Кирилл подрабатывать на полставки в колледже и просиживать выходные за ноутбуком. Над Кириллом смеяться будут. А для меня всё то, чем я занимаюсь — это не просто источник дохода, но и приносит мне удовольствие. В этой работе смысл моей жизни. Я, можно сказать, из-за этого с мужем развелась. Я искала себя и нашла. Не затем, чтобы теперь потерять.

— А Кирилл что-нибудь говорил о чувствах? — задаёт следующий вопрос Савельева.

— Нет. Для Кирилла не существует чувств. Он, конечно, не отрицает, что мы уже не друзья, а что-то гораздо большее, но ни слова о чувствах.

— Ошибся раз и больше не даёт шанса ни себе, ни другим, — делает собственные выводы Катерина. — Ладно, Софи, сама знаешь, что и Москва не сразу строилась. Но в вашем с Кириллом тандеме прогибаться придётся тебе. Повоевать с Москвой за Кирилла. Могу пожелать тебе лишь удачи. Всегда помни, победа очень достойная, но и цена за неё высока.

Глава 47. Ревность

На следующий день Катерина вытаскивает меня на шоппинг. Хотя вещей у меня с собой мало, я не вижу смысла покупать целую гору новых. Никакой уверенности, что они мне понадобятся, у меня нет. Но, поддавшись азарту Катерины, я беру несколько комплектов белья и пару платьев, стоимостью с мою зарплаты. Расплачиваемся картой Кирилла. Он специально оставил её у прикроватного столика, а я «забыла» взять. Но та чудесным образом материализовалась в руках госпожи Савельевой.

В пятницу Кирилл возвращается в два часа. Но на восемь у него назначен деловой ужин. Он не скрывает, что идёт туда со спутницей. Кто-то из сотрудниц его банка. Как всегда, мужчина выглядит на все сто. Наверное, сейчас проходят его лучшие годы. Я провожаю его до входных дверей, затем смотрю из кухни, как он уезжает. Знаю, что будет заезжать за своей спутницей домой, и оттуда они вместе поедут в ресторан. Мужчина сказал, что вернётся не позже одиннадцати. Умом я понимаю, что между Кириллом и его спутницей ничего не будет и быть не может. Как минимум потому, что я его жду в его же собственной квартире. И Кирилл сам сказал, что ему не нужны другие женщины. Да, за время, что мы знакомы, я не могу утверждать, что узнала его на все сто процентов, но Воронцов не тот, кто действует наперекор собственным словам.

Это всё я понимаю умом. А перед глазами стоит ресторанный столик и смеющаяся пара. Другая сидит рядом с ним, задевает локтем, случайно касается, смотрит в его глаза. Он разговаривает с ней, наклоняется, вдыхает аромат её духов, задевает взглядом низкое декольте. Я почему-то уверена, что у спутницы Кирилла открытое платье.

А я здесь, в простой рубашке, не расчёсыванная с утра, без макияжа! В чью пользу может быть сравнение? Но Кирилл не будет сравнивать. Или будет? Поедет он её провожать или вызовет такси? Ну почему так медленно тянется время! Я ревную. Я до чёртиков, до скрипа зубов, банально ревную. Я не могу его кому-то отдать. Не хочу и не буду. Он мой! Только мой! Я не смогу без него. Не сумею. Теперь я, как никто могу понять Еву, которая попробовала запретный плод. Вкусила и потеряла себя. Последняя мысль надолго заседает в моей голове. Я бросилась в Кирилла, как в омут — с головой. Я не могу отпустить его даже на час. Я или не я? Что от меня останется, когда он уйдёт? Как я смогу пережить его уход? Это хорошо, что он из другой страны. Так мы вряд ли больше увидимся. В одной стране мне бы не хватило места. Я бы сразу задохнулась, когда мы перестанем делить один воздух на двоих.

Несчастный, лишённый мёда бесёнок скребётся внутри меня. Окрепший от моих последних мыслей, он советует бежать. Уехать, забыть обо всём, спасать саму себя, пока не стало слишком поздно. Рано или поздно всё закончится, мне ли не знать. Рано или поздно Кирилл начнёт подсчитывать грани, как этого требуют его собственные правила. Правила, в которых нет исключений.

Я слышу, как Кирилл возвращается. Сразу хочу выйти ему навстречу, но резко одёргиваю себя. Ну и как эта картина будет выглядеть в его глазах? Ревнивая жена не могла дождаться с деловой встречи? Спешит обсмотреть, обнюхать, найти малейший повод придраться? Прячусь в самый дальний угол кровати. Может, притвориться спящей? Тогда неловкий момент сгладиться сам собой.

— Софи, ты там, что, плачешь? — в комнате горит лишь прикроватный торшер, и мужчина не включает яркий свет, присаживаясь рядом.

— Нет, конечно. С чего ты взял?

— Не знаю. Ты не вышла из спальни.

— Задремала, — вся тревога последних часов не может так исчезнуть и выплёскивается в мою следующую фразу: — А ты думал, что я буду ждать тебя у порога с тапочками в зубах? Для этих целей заведи не девушку, а собачку.

Кирилл резко выпрямляется. Я уже и сама жалею о сказанных словах, но назад их не засунешь. А бросаться к нему в ноги с просьбами о прощении всё же глупо. Самое лучшее, что я могу сделать — это попробовать уснуть.

— Я думал, что, когда вернусь, мы поужинаем. Всё же ты кушала пять часов назад, проголодалась.

Есть хочется, но признаваться не буду. Сама всё испортила, теперь лучше молчать.

— Я не хочу.