А сам он убрать, конечно, не мог. Демонам из правящего клана Хар-Дагат не положено пачкаться о мокрую тряпку. Он так воспитан, да. Я это уже уяснила. Жуткий сноб, помешанный на чистоте.

Но я ведь даже не умылась! И в душ не сходила после вчерашнего.

Вчерашнего, нефилим его раздери!

Я нагнулась к тазу, кинула в него пару черепков и тряпку. Сама не заметила, как к осколкам примешались мои слезы, капавшие на битый фарфор.

– Олеся, это просто уборка. Наш контракт четко оговаривает твои обязанности, и ты сама его продлила.

Черт, наконец, изволил обернуться и выйти в гостиную. И теперь с удивлением наблюдал за сменой выражений на моем лице. От расстроенного до раздраженного и тяготеющего к удушению всяких бесхвостых рабовладельцев.

– Я помню, – сипло прошептала в ответ.

Невыносимо хотелось зашвырнуть в него тазиком со всем содержимым. Прямо в ослепительно белую рубашку, призывно расстегнутую на груди. Но я сжала зубы и продолжила уборку. Ведь отказ продлит контракт еще на два месяца.

– Это всего лишь твоя работа. Между нами она ничего не меняет, – громко объяснял черт, снова вернувшись на кухню к кофемашине на ее пронзительный писклявый зов. – Сейчас ты приведешь пол в порядок, оденешься, и мы куда-нибудь сходим. Кофемашину я, кажется, сломал, так что можем… кхм… выпить кофе у Мигеля.

– Это обязательно? – я вышла в обнимку с тазом в коридор.

– Нет, это по желанию, – ответил мне чертов затылок.

– То есть я могу отказаться?

– Разумеется, Олеся. У тебя дела?

«Да пошел ты к черту!» – хотелось завопить в его ровную спину. Почему он не читает мысли сейчас, когда это действительно нужно?

– Да, дела. Нужно позаниматься в библиотеке. Как ты мог заметить, научного руководителя у меня теперь нет. Но мне не привыкать со всем справляться в одиночку, – я громко шмыгнула носом. – Я все еще рассчитываю получить обратно свою душу и вернуться к учебе. Окончить университет. Рано или поздно.

– Мышонок…

– Теперь чисто. Ты доволен? – я звякнула тазом, привлекая его внимание, и вытряхнула осколки вместе с тряпкой в мусорное ведро. – Ничто больше не выносит твой мозг?!

Вернулась в гостиную и стала спешно натягивать джинсы. В общежитии помоюсь. Плевать, что где-то там ходит Рогозин. Чертом больше, чертом меньше…

– Твой диплом может подождать и до завтра, – сдержанно подметил Даррел.

«А ты мог бы прикусить свой правдолюбивый язык хоть на минуту! И хотя бы на одно утро засунуть свою любовь к чистоте в место под несуществующим хвостом!» – мысленно проорала я. Вслух же сказала куда спокойнее:

– Учеба – все, что у меня сейчас есть. Благодаря тебе, у меня больше ничего не осталось, – я принялась загибать пальцы. – Ни подруги, которая мне улыбалась по утрам. Ни парня, желавшего меня целовать. Ни сестры, в честность которой я верила до последнего. Ни человека, третий год заменявшего мне обоих родителей разом.

– У тебя ничего этого и не было. Мыльный пузырь, Олеся. Иллюзия, – фыркнул Дрейк, подходя ко мне и пытаясь притянуть к себе.

– Мне она нравилась. Это была моя иллюзия! Мои розовые очки! – прошипела в загорелую физиономию и отпихнула двумя ладонями голую грудь. – Я не просила их снимать, швархов благодетель!

Вырвавшись из чертовых лап, я подхватила сумку, пальто и сапоги и выскочила из квартиры. Руки были заняты, так что эффектно хлопнуть дверью не получилось. Она так и осталась заманчиво приоткрытой. И все то время, что ждала лифт, я невольно косилась на оставленный проем. Словно надеялась, что Дар выйдет и попробует остановить мой побег. Сделает вид, что я ему нужна. Скажет, что хоть немного, но привязался к наивной, глупой мышке…

Лифт выдал фирменный «Дзыннь». Но никто за мной не побежал и остановить не попытался. Что было, в общем-то, предсказуемо и закономерно.

Я сделала шаг в лифт, но чуть не полетела на пол. В ноги мне бросилось что-то рыжее и пушистое. И издавшее от столкновения возмущенное «Миаууу!»

– Ты? Опять?

Кот, сейчас больше напоминавший взлохмаченный наэлектризованный пуфик, глазел на меня с преданным интересом, явно подкрепленным воспоминаниями о каракатицах.

– Тебя тут никто не ждал, понятно? – строго проворчала в янтарные глазищи. – Ты тоже никому не нужен.

Кот покосился недоверчиво. Будто был уверен, что стоит лишь подняться (и как только лифт взломал?), его тут же примут с распростертыми.

Чтобы убедить его в своем непоколебимом равнодушии, я подхватила наглеца под мышку и залезла в лифт. «Дзыннь» – и мы на седьмом.

Несколько резких шагов по коридору к знакомой квартире. Я опустила руку, и мохнатая туша мешком упала на коврик с надписью «Welcome». Забарабанила в дверь и, услышав шаги пожилой дамы, надменно посмотрела на кота.

– Вот так. Теперь убедился? Ты нам совсем даже не понравился. Ты такой же лишний в жизни черта, как и я. Так что сиди тут и жди хозяйку.

Не дожидаясь, пока наглеца запустят в официальное место жительства, я вернулась в лифт и хорошенько закуталась в пальто. Даже не выходя на улицу мне было зябко. А если честнее – то трясло не по-детски.

Витторио, клевавший носом в фойе после ночной смены, растянул усталую улыбку. Я грустно скривила губы в ответ. Он не виноват в том, что у меня паршивое настроение.

– На улице сильный мороз, мисс Алессиа, – предупредил парень, неодобрительно разглядывая мое тонкое пальто. – Вызвать вам такси? Станция тут рядом, машина прибудет через пять минут.

К собственному удивлению, я кивнула. Трястись в метро, где, казалось, каждый попутчик легко прочитает по моему лицу обо всем случившемся, не хотелось.

***

В общежитие я не пошла. Присела на лавочку в парке, кутаясь в пальто до самых ушей. Где-то на этой тропе Юра обнимался с третьекурсницей… Возможно, именно под этим кленом. Внутри ничего не всколыхнулось. Пусто.

Слезы медленно потекли по замерзшим щекам. И с чего вдруг после случившегося я ждала от Дрейка какого-то особого отношения? Словно после одной ночи между нами все должно было перемениться. То, что ему приятно ко мне прикасаться, ничего ведь не значит. Он рациональный мужчина. И просто совместил приятное с полезным.

А я… Месяца не прошло, а я влипла дальше некуда. Привязалась к этому черту. Да так, что не отвязаться. Глупая, глупая мышка… Когда все стало так тонко и хрупко? Почему вдруг так больно?

Меня трясло, сердце ходило поршнем в груди. С ним было хорошо вчера. Очень. Он знал, чего хотел, и знал, как это получить. Чертовски уверенный в себе тип. Но это и подкупало.

Сколько ему там лет? Двести восемьдесят пять «с хвостиком»? Шокирующе богатый опыт. Хотелось довериться ему и позволять, позволять, позволять… Он умел брать, да. Но и отдавать тоже. Запускал меня в космос снова и снова будто бы по щелчку пальцев. Со мной такое вообще впервые было. Ни Антона, ни Армана мое удовольствие не заботило, поэтому воспоминания о первом опыте вышли суетливыми, тусклыми, скомканными и не особо приятными.