– А разве незаметно? – гад ехидно рассмеялся.

Его свободная рука нагло нырнула под футболку, окатив кожу бархатным теплом. Губы приникли к шее и замерли, выжидая реакции. Стоило высказать протест… Наверное… Мы ведь вчера это уже проходили, и…

И я выгнулась и запрокинула голову. Глупая, наивная мышка… Потом буду себя громко ругать. А пока пускай прикасается. Раз у него есть такое желание.

По животу скользнули горячие пальцы, и все внутри сжалось в трепетном предвкушении. Ребрам досталось щекотное поглаживание, рука медленно поползла выше… Тихий, едва слышный стон случайно сорвался с губ. Стало стыдно. Нет, это все чертовски неправильно, и…

Я резко развернулась и уперлась ладонями в грудь Даррела, сохраняя за собой клочок свободного пространства.

– Ты собираешься покраснеть, мышонок? – подсветка «Москва-Сити» отразилась на удивленно-насмешливой физиономии.

– Я, кажется, уже… – сипло прошептала, неуверенно заглядывая в темные глаза. – Это плохая идея, Дар. Утром будет…

– Хорошая, – поспорил со мной черт, ухмыляясь. – Нам с тобой будет очень хорошо, Олеся. И я имею в виду не только постель.

– Ну вот с чего ты это…

Я смутилась вконец и закрыла рот.

– Просто знаю, мышка. Просто знаю.

Меня притянули за талию вперед, руша хлипкую оборону. Последние сомнения были изгнаны из головы жадным, глубоким поцелуем. Утром буду себя ненавидеть. Но до него еще целая ночь…

Несколькими выверенными движениями (двести пятьдесят лет практики, как-никак!) черт перекинул меня через спинку дивана и уложил на неудобные валики. Не успела я высказаться, что хуже места дизайнер изобрести не мог, как мне тут же перекрыли пути к отступлению собственным напряженным телом.

– Олеся…

Требовательно, парой точных рывков, Дар содрал с меня футболку.

– Ммм? – промычала, выплывая из тумана.

– Этот диван поистине ужасен.

– Катастрофически, – согласно прошептала в его губы, позволяя перекатить меня на ковер, который, к слову, тоже не блистал удобствами.

Пока черт воевал с завязками моих штанов, я отдалась закопошившимся мыслям. Ему ведь и правда почти три сотни лет… А у меня опыта – как у новорожденного котенка. Едва ли «несчастный случай» на заднем сидении старой «Ауди» можно зачесть за полноценный «раз». И чем я смогу удивить этого искусителя? Тем, что буду краснеть ежесекундно и хихикать невпопад? Это я люблю, умею, практикую…

– Если не хочешь, просто скажи, Олеся, – запыхавшийся Дрейк щекотно погладил мой живот и отстранился. – Пока я еще в состоянии себя контролировать. Я вполне взрослый мальчик, чтобы достойно принять отказ. Но… Если хочешь… – меня поцеловали над пупком, и я все-таки хихикнула и покраснела. Ну кто бы сомневался! – Тоже не молчи, пожалуйста… Потому что я с тобой очень крепко влип, мышонок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я приподнялась на локтях и, вытянув шею, запечатала его губы – твердые, но податливые – своими.

– Я тоже с тобой крепко влипла, Дар, – призналась шепотом, ненадолго прерывая поцелуй. – Как та самая муха на окне. Сама не понимаю, как так вышло.

– Ты не муха, Олеся… Ты швархов мед, – перехватывая инициативу, не то простонал, не то прорычал черт.

Дар опрокинул меня обратно на пушистый ковер и рывком стащил побежденные штаны. Закралась мысль, что у него, помимо гипотетического хвоста, есть еще парочка запасных рук. Потому что я совершенно не понимала, как он умудрялся меня обнимать, гладить и сжимать повсеместно, параллельно еще и раздевая.

Оставшись в одном белье – нет, ну надо же было именно сегодня надеть самое обычное, хлопковое, с дурацкими зайцами! – я снова уперлась ладонями в напряженную грудь. Прерывисто дыша и ограничивая напор, сравнимый с несущимся поездом в метро.

– Мышонок! – простонал черт, закатывая глаза. – Ты меня убиваешь. Медленно, но верно.

– Я просто…

– Говори, – сурово пробурчал Дар, нависая надо мной и жадно поглядывая на мои губы, от которых пришлось оторваться. – Только очень быстро говори. Очень-очень быстро.

– Дар, я… – я замялась и покосилась на белый ворс, так некстати щекотавший ухо.

– В чем проблема? – он почти рычал.

– В ковре.

– Хороший ковер.

– Я не буду делать это на ковре… Это как-то… Ну…

– Будешь, – ухмыльнулся черт, но, тем не менее, стал медленно подниматься. – Еще как будешь. И на ковре, и на столе, и в душе, и на подоконнике… У меня на тебя большие планы, Олеся.

– Дар! – возмущенно пискнула, заливаясь краской до самых пят.

Скажет тоже, на столе… И на подоконнике… Совсем он рогами тронулся?

– Но, так и быть, не сегодня, – хмыкнул наглец и, подбросив в воздух, закинул меня на плечо. И понес в сторону спальни.

– Ты в курсе, что это неудобно? – прохрипела, болтаясь мешком и клюя носом чертову поясницу.

– Тебе придется смириться, Олеся, со множеством неудобств, – бросая меня в постель, заявил черт. – Я очень неудобный парень. Катастрофически. Я нудный. Требовательный. Ревнивый. Эгоистичный. И ужасный собственник. Никому не отдам, – Дар угрожающе сдвинул брови. – Себе оставлю.

– С-совсем?

– Совсем, – он строго кивнул и, жадно поглядывая на распростертую на кровати меня, стал разуваться.

Снял он с себя только ботинки, предоставляя мне возможность стащить с него все остальное. Пальцы сами собой забегали по его рубашке, торопливо расстегивая. Я не неодушевленный предмет (что бы там ни значилось в контрактах). Я тоже хочу участвовать в процессе.

– Швархова девчонка… – с замученным видом пробурчал черт, вжимая меня в простыни. Тяжелый какой!

– У меня давно… никого… – смущенно выдохнула в покрытую мурашками загорелую шею.

– Я в курсе, Олеся, – он задумчиво погладил шершавым пальцем мою щеку. – Ты мой швархов приз в этом поганом мире. Моя, драный нефилим, компенсация за тридцать лет изгнания. Мой чистый, солнечный, добрый, практически непорочный мышонок… Не знаю, чем заслужил. Но чем-то, мать демонову, заслужил.