— Ты забиваешь себе голову, — сказал Феликс. — Давай-ка ты глотнёшь чай и успокоишься. И вообще, гостей осталось не так много, все они, кажется, только радуются, что типичный скучный приём превратился в такое развлечение. Давай поднимем тост.

— Тост? — бестолково переспросила я.

— Да. За открытие нашего чайного дома, за то, что больше не будет никаких беспокойств, за то, что никто не будет пытаться сжечь твои плантации или убить. Это ли не повод?

— Ладно, — признала поражение я. — Наверное, я правда перенервничала.

Мы наполнили чашки, и Феликс постучал ложечкой по фарфору, привлекая внимание гостей — они были слишком увлечены обсуждением того, как на их глазах низвергнули короля. Событие, и правда, стоящее обсуждений.

— Дамы и господа, спасибо, что присутствовали на сегодняшнем маленьком представлении! Я знаю, вы в шоке, и нам вдвойне приятно от того, что вы решили остаться и превратить это происшествие в полноценный праздник. Давайте же поднимем чашки благословенного чая и завершим вечер зная, что стали свидетелями победы света над тьмой!

Все улыбались и охотно приложились к чаю. В момент, когда мои губы коснулись края чашки, я вдруг почувствовала, что я едина с каждым, кто присутствует на этом празднике.

С пожилым мужчиной с густыми усами, который хохочет и подкатывает к полной даме. Они оба вдовцы сейчас, а в молодости были влюблены друг друга, но родители выбрали им другие судьбы. А теперь ничто не мешало им наконец-то сойтись — только разве что осуждение общественности, дети и внуки, которых на двоих у них имелось порядочное количество… Да мало ли причин для страхов могут придумать люди. Но сейчас мой чай вдруг заставлял их чувствовать эту невероятную романтику и осознавать, что жизнь ещё не упущена, они всё-таки могут быть вместе столько лет спустя.

Я была едина вот с тем молодым аристократом, для которого это был чуть ли не первый приём, и уже такой громкий. Он был немного в шоке, но сейчас понимал для себя, что ему нравится подобное и не нравятся эти светские приёмы. Он жаждет чего-то интересного, наполняющего жизнь красками. На самом деле он давно хотел всё бросить, оставить бизнес отца и отправиться путешествовать на корабле, и сейчас в его душе зарождалась уверенность: он может это сделать.

Я была едина с той женщиной, которая казалась очень богатый и надменной, а на самом деле скрывала неуверенность. Её семья обеднела, она перешивала платья из старых, и пока этого никто не заметил, но ей было страшно признать, что на самом деле она не та роскошная светская львица, которую все видят. Нет, она совсем другая ей нравится вышивать, ей нравится играть на фортепиано, и сейчас она вдруг почувствовала, что ей надоело носить эту маску.

Я была едина с Неферет, которая высокомерно взирала на всех, думая о том, как прекрасно сработал её план. Она избавилась от дубины-мужа и притупила бдительность Эфирии и её дрессированной охраны. Теперь ничто не помешает ей самой править, без надоевшего мужа тряпки, который был готов слушать каждое её слово. Этот идиот, он бы даже не смог сесть на трон если бы не её помощь! Она может быть королевой и без него.

Она была готова подложить под мужа десяток златоглазых, чтобы достигнуть силы и могущества, она была готова обратить его во тьму — этот идиот всё съел, а теперь он даже не может сказать и слова в свою защиту, потому что никто ему не поверит. Что он скажет? Что это Неферет обратила его во тьму? Нет, такого и быть не может, всем же известно, что королева — златоглазая, как может она быть связана с тьмой? Но нет, Неферет не просто златоглазая, она гораздо, гораздо больше!

— Во имя золотой Малики, — прошептала я. — Да мы же схватили не того…

— Что, — спросил Феликс?

— Вся золотая стража Фиры уехала?

— Парочка осталось, так, на всякий случай. Вдруг недобитые черноглазые остались, — развёл руками Феликс. — А что, всё очень плохо?

— Мы идиоты и нас обвели вокруг пальца. Мы принесли королевство Неферет на блюде.

Я неотрывно следила за королевой. К ней подошёл Вальтер, она сделала какой-то быстрый знак, он кивнул и скрылся в толпе.

— Сейчас начнётся настоящая попытка атаки черноглазых, — сказала я. — Все, кто есть тот из наших, кто может помочь, пусть будут настороже.

Феликс не стал задавать вопросы, вместо этого он отошёл к бабушке и сказал ей что-то. Она напряглась и очень быстро, наверное, с той же скоростью, с которой Вальтер распространял приказы от королевы, мы распространили свои. Неферет, кажется, заметила что-то неладное, прищурилась, но победная улыбка появилась на её губах. Она не боялась.

На этот раз нападение черноглазых было совсем другим — это была не горстка жалких суетящихся неумех, которых отдали на съедение страже Фиры, чтобы притупить внимание. Это была элита сектантов, те кто пришли за верховной жрицей с единственной целью — снести голову главной представительницы силы золотой богини.

Наших оставалась катастрофически мало. Я напряглась, пытаясь понять, что мне делать в этой ситуации, но Феликс вдруг положил руку поверх моей и улыбнулся.

— Иногда нет смысла махать кулаками и атаковать в лоб, — сказал он. — Мы с тобой катализаторы для сил друг друга и можем преломить ход боя.

— Но как?! — воскликнула я в отчаянии.

— Всё просто, — просто пожал плечами герцог. — Кажется, я едва ли не всесилен, когда ты рядом.

Он вдруг взвился вверх в драконьей ипостаси, лунным отблеском свернула его чешуя, и все замерли, ощущая явление божественного дара.

Вспыхивала яркая чешуя драконов из той аристократии, что была верна идеям светлой богини, и темнотой обрушивались на них чёрные драконы. Черноглазые вносили сумятицу, пока оставшиеся стражи противостояли им. Но всё остановилось, словно само время замерло, и все мы вдруг стали фигурами на доске, а перст судьбы без сомнений указал, кому сегодня повезёт, а кому — нет.

Каждого, кто был сегодня нашим гостем, вдруг посетила невиданная удача. Они сражались так же, как обычно это делал Феликс — он всегда бросался в атаку, зная наверняка, что враг промахнётся, а он сам попадёт в самые слабые места.

Сектанты же вдруг начали спотыкаться, путаться в собственных теневых плащах, врезаться в кусты и ронять оружие. Это был цирк, а не битва, словно стражи