еще закреплено в дуэльном кодексе чести.

Никто не посмел ей перечить.

Лилия, смекнув, к чему все идет, едва не забилась истерике:

— Чего же ты тогда хочешь?

— Поместье «Белая Ласточка» со всеми прилегающими территориями, входящими во владение рода Варнарри, включая шахты и карьеры, а также право на добычу и реализацию ископаемых.

Повисла по-настоящему мертвая тишина.

— Ты не можешь, — герцог, наконец, обрел дар речи. — У тебя нет титула.

— Согласно седьмому пункту дуэльного кодекса я получил его в тот момент, когда ты признал меня победителем.

Рунар взирал на распростертых у его ног давних врагов с холодным триумфом. Никто не дерзнул оспорить его право. Никто не осмелился выступить против закона, написанного кровью во времена, когда титулы и земли завоевывались в битвах, а не продавались за горсть золота, во времена, когда клятвы считались священными.

Лилия затрясла мужа за плечо.

— Инеит, скажи мне, что это неправда!

— Замолкни! А ты, — он ткнул пальцем в мага, — хитрая сволочь. Ты это подстроил!

— Что именно? Ложь твоей жены? Приставания твоего сына к моей ученице? Вздор, Варнарри. Ты сражался и проиграл, имей честь уйти достойно. Однако я понимаю, что забираю у тебя слишком много, так что ты можешь выкупить абсолютно всю территорию обратно по цене пустой земли. Естественно со всеми положенными налогами.

Лорд Инглот, Канцлер Казначейства, предвкушающе потер руки. Даже Айрин со своими скудными знаниями понимала, сколько денег отойдет в казну с такой грандиозной сделки. Чета Варнарри опозоренно поковыляла прочь, а король пригласил всех возвращаться в зал.

Первой заговорила королева:

— Поздравляю, барон…

— Кастел, — поспешно добавил Рунар.

В таких редких случаях родовое имя и герб выбирались Советом или монархом из Книги Знамен. Но с позволения короля или королевы новоявленный дворянин имел право придумать их сам.

— Да будет так, барон Кастел, — Ее Милость величественно кивнула, после чего под шепотки придворных удалилась вместе с приближенными фрейлинами в сторону часовни.

Айрин догнала наставника только на лестнице. Он оставил дорогущий камзол валяться на песке, а сам небрежно накинул на плечи плащ. Насколько она успела изучить этикет, это было вопиющее нарушение, на которое маг, как всегда, наплевал с высокой башни.

— Ты не пострадал?

— Лучше бы ты сидела в комнате и помалкивала, — огрызнулся он, развернувшись на лестнице. — Тогда Шестан не подслушал бы нас, и ничего этого бы не случилось!

— Но твоя победа… Сама королева пожаловала тебе титул!

Рунар схватил ее за локоть и утащил в один из коридоров. Ледяной порыв ветра вихрем пронесся над их головами, гася все факелы, и Айрин съежилась от холода. Наставник поджал губы, намеренно не предлагая ей помощи. Ночной мрак добавил ему угрожающих демонических черт.

— Весь двор видел твои художества и это после того, как я все это время распинался перед Советом, с каким трудом обучил тебя простейшим фокусам! Как ты только додумалась открыть Оковы? Сама их суть в том, что они не поддаются магии.

— И что такого? Мне надоело выглядеть дурной селянкой!

— Ты и есть дурная селянка! К завтрашнему утру о твоих способностях узнает весь город и Черный рынок: воры, наемники, контрабандисты, способные мгновенно оценить выгоду. Поверь мне, есть много людей, желающих открывать чужие замки, но еще больше тех, кто пойдет на все, лишь бы оставить свои закрытыми.

Они какое-то время стояли в тишине, нарушаемой лишь далекой музыкой. Рунар устало оперся о перила, поджав губы. Глядя, как он морщится в ответ на собственные мысли, Айрин испытала укол вины.

— Я должна была стоять и ждать, когда они сподобятся принести те проклятые ключи?

— Да, должна! — рявкнул он, хлопнув ладонью по каменному поручню.

— Но тебе было больно! Оковы же перекрывают магические потоки, и чем сильнее маг, тем сильнее боль, ведь так? Я читала об этом в книге.

Рунар вдруг прислушался к чему-то, ведомому ему одному, и неожиданно схватил ее за подбородок, заставив смотреть ему в глаза. Он был на голову с лишним выше нее, и она, сжав зубы, подчинилась, хотя шея неприятно заныла.

— Мне не нужна твоя жалость и тем более, не нужна твоя любовь. Ты просто дура, если считаешь, что из всех придворных красавиц я когда-нибудь выберу тебя.

Никогда еще чужие слова не доставляли ей физической боли. Она не смела шевельнуться в его руках, будто заключенная в раскаленную клетку. А как же его сладкие речи о доверии? Айрин растянула искусанные губы в надменной усмешке, затем выше задрала подбородок. Разумеется, все ложь, спектакль для наивной простушки. Спектакль окончен.

— Я никогда не опущусь до любви к тебе.

Ей отчаянно хотелось ранить побольнее, резать словами, как резал он, но на Рунара ее бравада не произвела никакого впечатления. Все, чего она смогла добиться — легкого прищура невыносимых синих глаз.

Глава 20

Побег из дворца

Айрин угрюмо плелась прочь от бального зала. Слух еще улавливал надрывные стоны оркестра и гомон десятков голосов, но с каждым шагом они становились все тише. Коридор вильнул, и, позабытая всеми, она оказалась перед выходом в пустующий внутренний двор. Вдалеке у стен виднелись смутные силуэты стражников. Айрин сцепила пальцы и нервно куснула губу. Разумнее всего было вернуться в комнату, но ей невыносимо хотелось проветриться.

— Вечер добрый, госпожа-маг, — мягко окликнули ее с земли.

Она пискнула и подпрыгнула от неожиданности. Принц отсалютовал ей бутылкой. Он сидел на траве в паре шагов от нее, привалившись спиной к стене. Его расшитый золотом камзол съехал с плеча, ворот рубашки был неприлично расстегнут до груди, а венец небрежно валялся рядом.

— Ваше Высочество, — потрясенно выдохнула Айрин и поспешно склонилась в книксене. — Что вы здесь делаете в таком виде?

— Страдаю, — он с горьким смешком хлебнул из бутылки. — А ты почему не радуешь лордов на приеме? Они весьма оценили и декольте, и глубину твоих реверансов. Я думал, Рунар не выпустит тебя из лап минимум до утра.

Его