Эти вонючие символы – повсюду! На их собственной машине они появлялись трижды, и Джинни пришлось потратить несколько часов, стирая черепа и кости, да еще стараясь не повредить краску. Если бы они могли, они бы оставили лишь «стефенсон», но, увы, он маловат, Питу трудно в него забираться, да и содержать его сегодня дороже, чем любую машину с бензиновым двигателем, а им нужны еще деньги на новый холодильник…

Глупость большая, что не удалось починить старый. Но мало кто из парней нынче хочет иметь дело с техникой. Они, верно, считают ее орудием черной магии. Дотронулся до машины, и все – ты в когтях дьявола. В этом году они собирались набрать для своей фирмы учеников из ребят, которые только что закончили школу. И что? Даже половину из того, что планировали, не удалось заманить. Собирались взять тридцать, получилось девять или десять.

А теперь еще эта беда с забивающимися фильтрами. Приходится на каждый комплект из шести картриджей в качестве гарантии выдавать новым покупателям по два дополнительных комплекта. Алан говорил, что подаст на «Митсуяму» в суд, но разговорами дело и ограничилось. Попробуй-ка замахнуться на компанию с миллиардным оборотом, и неважно, американская это компания или иностранная. Было бы хорошо, если бы такая же беда ударила по «Тресту Бамберли» в Калифорнии или по какой-нибудь другой большой фирме, тогда можно было бы вчинить японцам совместный иск.

Джинни сегодня утром не слишком разговорчива. Но это и хорошо – он сам нынче не в настроении. Да ей и не до болтовни – на дороге много машин, и нужна предельная концентрация. Они ехали в Тауэрхилл, на ланч к ее семье, и по дороге должны были встретить немало видов, привлекающих внимание не одних только туристов: место схода лавины, гидропонную ферму, где погибло шестьдесят три человека, обгоревшие развалины зданий трейнитской коммуны…

Верно ли то, что главный подозреваемый здесь «Синдикат», который таким образом хотел погасить сплетни о низком качестве продуктов из «Пуританина»? Если это так, то эти люди – последние подонки. Одно дело – бороться с демонстрантами и саботажниками, и другое – убивать в постели спящих детей.

– Милый! Посмотри! – воскликнула Джинни. – Птица!

Но Пит промешкал, и не увидел птицу.

Через полмили она спросила:

– Пит! Отчего это?

– Что?

Джинни показала на серо-желтые склоны холмов, мимо которых они проезжали. Росшие на них растения были словно покрыты пылью. Пожухлые, скрюченные листья. Словно домашние цветы, за которыми давно уже не ухаживают хозяева.

– Наверное, от загрязнения воздуха, почвы или воды, – ответил он.

– Понятно! Но что это все значит?

Пит не успел ответить. За поворотом он увидел патрульную машину, припаркованную на обочине. Парочка офицеров выбралась из автомобиля и направилась к огромному, почти в тридцать футов длиной, изображению черепа и костей, нанесенному на пожухлую траву с помощью какой-то темной, зловещего вида жидкости, скорее всего, смазочного масла. Водитель, сидящий в полицейской машине, оказался Питу знакомым, и он помахал ему рукой, но водитель зевнул и не заметил старого сослуживца.

Они поехали дальше, и Джинни неожиданно сказала:

– Дорогой!

– Да?

– Ты все еще думаешь, что нам следует назвать его Франклином?

Пит был уверен – она хотела сказать что-то другое, и тем не менее ответил:

– Мне нравится. А если девочка, пусть будет Мэнди.

– Да, Мэнди это хорошо!

А затем, не переводя дыхания, она проговорила:

– Пит! Я чувствую себя такой грязной внутри…

– Детка, что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, что мне нужно вынуть все кости и хорошенько их отмыть.

– Милая! Ну что за нелепость, – сказал Пит как можно мягче.

– Да нет, это серьезно! – проговорила Джинни. – У меня не так много дел дома, пока ты на работе. Сада теперь нет, и по дому работы не столько, сколько было раньше. Я только об этом и думаю, особенно теперь, когда в животе у меня растет ребенок.

– С ребенком все будет в порядке, – заявил Пит. – Нам просто сказочно повезло с Дугом Макнейлом.

– О да, ты прав! И я делаю все, как он велит, – ем правильную пищу, пью чистую воду, обхожусь без молока и масла. Но, Пит! В какой мир мы выведем нашего ребенка! Это же черт знает что такое!

Она мрачно посмотрела на него, всего одну секунду, но этого было достаточно, чтобы Пит увидел в ее глазах неподдельный страх.

– Доктор говорит, я не смогу сама его кормить. Практически никто из молодых матерей не кормит. Слишком много ДДТ в молоке.

– Но, детка, эту гадость запретили много лет назад!

– А что, разве ты не арестовывал тех, кто приторговывает им и сейчас, когда работал в полиции?

Пит промолчал. Только за последний год работы в полиции он задержал пять человек, которые производили в домашних условиях запрещенные химикаты, причем не только инсектициды, но и дефолианты.

– Да и за хорошую еду сколько приходится платить! – обеспокоенным голосом продолжала Джинни. – Десять центов сюда, двадцать пять – туда, и в результате платишь вдвое против того, что собиралась. И с каждым днем все хуже. Я тут на днях говорила с Сюзи Чейн. Столкнулась с ней в Денвере, в супермаркете.

Пит кивнул – Джинни говорила о жене его бывшего сослуживца, сержанта из Тауэрхилла.

Джинни притормозила – они добрались до поворота на Тауэрхилл.

– У нее двоюродные братья живут в Айдахо, – продолжала она, повернув, – так те сказали ей, что соберут только четверть обычного урожая картошки. Остальное сожрали эти джигра.

Пит присвистнул.

– Они же все пожирают, – продолжала Джинни. – Кукурузу, свеклу, кабачки… Смотри! Сгоревшая трейнитская община!

Она показала на противоположный склон холма. Очертания сгоревших зданий были смазаны дымкой, но Пит разглядел их жутковатые останки, напоминавшие пустой панцирь гниющего лобстера. Небольшие группы любопытных шатались вокруг развалин в поисках сувениров.

– Местный пожарный начальник сказал по телевизору, что постоянно предупреждает людей, чтобы те не строили ничего из фибергласса и бросового пластика. Дерево гораздо безопаснее. Если случится пожар, то главная опасность даже не в огне, а в ядовитом дыме.

– Неужели нашему мальчику тоже придется через такое пройти? – горько спросила Джинни. – Как это ужасно – сгореть заживо, как сгорели эти трое!

Пит, стараясь успокоить жену, погладил ее по колену. Но она не унималась:

– Подумай только, чего он не сможет попробовать, Пит! Искупаться в реке, даже поплавать в лодке! Не сможет сорвать с дерева яблоко и тут же его съесть! Снять башмаки и пройтись по мокрой траве, густой и зеленой!

– Малая! Ты говоришь как Карл!

– И что? – фыркнула