– Прости, красавчик, но пора, настало время тебе узнать, есть ли жизнь после смерти, – с притворной жалостью произнесла девушка.

Краем глаза Генри увидел, как на дальнем конце завода слегка приоткрылась дверь. Вошедшего он не увидел из-за огромного станка, стоявшего в центре цеха.

«Наконец-то полиция!» – подумал он.

– В таких случаях я всегда называю своё имя человеку, которого убиваю, – продолжила девушка. – Хочу, чтобы боги знали, кто послал им раба во служение. Моё имя – Ниша Чаухан, когда встретишь четырёхрукого Йаму, скажи, что ты от меня…

– Не двигаться! – раздался голос со стороны, и Генри облегчённо выдохнул.

Однако, повернувшись на звук, он увидел не полицейского, а обыкновенного парня с пистолетом в руках, причём европейца. Он стоял за углом металлической цистерны с надписью «песок». Руки у парня были твёрдыми, было видно, что он умеет обращаться с оружием.

Все застыли на месте, даже Генри. Однако, бросив быстрый взгляд слева направо, он понял, что один из бандитов куда-то делся: солдафона в камуфляжных штанах в данный момент не было рядом.

– Вылазь оттуда, – приказал парень, но Генри не пошевелился. Несмотря на оружие в руке его спасителя, он пока не понимал, кто является хозяином ситуации.

– Никуда он не пойдёт, – ответила девушка и положила руку на зелёную кнопку шредера. – Наш клиент задолжал двести тысяч зелёных плюс утерянную репутацию. Так что, если у тебя нет полмиллиона на счету, он останется здесь.

– Ты хочешь со мной поспорить, сучка? Ты стоишь в двадцати шагах от меня, я нашпигую тебя свинцом быстрее, чем ты успеешь чихнуть.

– В таком случае ответь, умник, что же ты будешь делать, если я прямо в этот момент нажму на зелёную кнопку и твоего приятеля начнёт перемалывать заживо?

Пока парень раздумывал, что на это ответить, Генри заметил, как солдафон подкрадывается к нему сзади. Для человека весом под девяносто килограммов тот двигался необычайно тихо.

– Берегись! – крикнул он, но в этот момент парень упал на пол, придавленный весом индийца. Генри не так давно успел почувствовать эту силу на своей шкуре.

Во время короткой борцовской стычки пистолет выстрелил, и шальная пуля угодила в стену, увязнув в старой штукатурке. У парня были протезы вместо ног, и он оказался намного слабее комплекцией, чем индиец, поэтому проиграл за несколько секунд. Солдафон отобрал у него оружие, отвесил несколько ударов по рёбрам, после чего поднял и повёл к остальным.

– Я удивлён, что кто-то пришёл спасать такое ничтожество, как Рикардо, – произнёс главный, он был настолько бледен и слаб, что ничему не удивлялся. – Кто ты такой, мать твою?

– Я – Лукас, – произнёс парень, явно шокированный своим скорым поражением. Он даже не подозревал, что его схватят так легко. Генри стало его жалко, хотя сам он стоял обеими ногами в дробилке.

– Плевать мне, как тебя зовут. Назови хоть одну причину, чтобы мы не закинули тебя в дробилку вслед за этим придурком.

Лукас открыл было рот, но тут же закрыл – похоже, причин у него не было, и Генри разочарованно выдохнул. Внезапная надежда на спасение погасла так же быстро, как загорелась.

– Повезло тебе, Лукас. Я никогда не убиваю людей, которых не знаю: вдруг ты сынок местного депутата или какой-нибудь сопляк из «Пангеи» со ста миллионами подписчиков. Нам лишнее внимание не нужно. Так что посиди, пока мы пустим этого калеку на фарш, а потом займёмся тобой. Включай.

Последние слова индиец с проломленным черепом сказал девушке, у которой уже руки чесались измельчить кого-нибудь. Она нажала на кнопку, и валы снова закрутились. На этот раз Генри среагировать не успел: его настоящая нога угодила между валами. От боли его скрючило, он начал извиваться, а руками цеплялся за голень, тщетно пытаясь вытащить её из пасти металлического чудища. Всего за три секунды его лодыжка с адским хрустом сплющилась до толщины меньше сантиметра, каждая кость потеряла форму, а кожа лопнула. Такой боли он не испытывал даже в камере у Франка, когда тот медленно отпиливал ему конечности и вырывал зубы.

Казалось, будто ему отрубают ступню сантиметр за сантиметром, Генри готов был провалиться в обморок, но невероятное количество адреналина поддерживало его в сознании. Сердце будто собиралось сломать рёбра изнутри мощными толчками.

С ужасом Генри смотрел, как роторы с тонким завыванием продолжают тянуть его вниз. Тридцать секунд, и всё его тело окажется по ту сторону валов. Он закричал, но не услышал самого себя: внутренние ощущения от нервных окончаний перебивали все остальные чувства. Для него сейчас существовала только лодыжка, без перерыва вопившая о помощи.

Все возможные мысли пронеслись в голове. Он вспомнил о дочери, о Франке, которого поклялся уничтожить, о Санкаре Кашьяпе, о Биджее, самом близком друге за последние полгода. Вспомнил о Клаусе Беккере, который связался с ним в октябре девяносто третьего и предложил поработать над новым проектом, для которого сумел выбить финансирование. Если бы Генри отказал ему тогда, возможно, и не появился бы на свет Франк, а сам он сейчас был со своей семьёй. Роторы тем временем продолжали тянуть его вниз, превращая голень в отбивную…

Внезапно свет на всём заводе погас, и Генри, почти сошедший с ума от боли, потерял сознание на несколько секунд. Когда он очнулся, то увидел старика, стоящего неподалёку. Ему было около шестидесяти, но что сразу бросалось в глаза: на его лице не было ни единой эмоции, словно он был случайным прохожим, зашедшим посмотреть на интересное представление.

В этот момент он курил сигарету и пускал дым перед собой – сигарета была натуральной. В окружающем сумраке огонёк вспыхивал, когда он делал затяжку.

– Старикашка, ты местом не ошибся? – спросила девушка, удивлённая ничуть не меньше, чем Генри.

Старик даже не счёл нужным отвечать, он лишь слегка покачал головой, без интереса, словно каждый день видит человека, которого пропускают через дробилку.

– Ты здешний охранник? – вновь спросила девушка, хотя должна была понимать абсурдность ситуации. Ни один охранник в здравом уме не станет приходить и смотреть, как одни люди убивают другого. – Чего вылупился?

– Значит, так, – наконец ответил старик, делая необычайно глубокую затяжку. – Я забираю его, – указал на Генри. – Его, – указал на Лукаса. – И ухожу.

– Ты их забираешь? – спросил главный, удивлённый необычным предложением. – А мы тебе их отдаём?

Старик еле заметно кивнул, после чего бросил сигарету на землю и растоптал её подошвой кожаного ботинка.

– Да, не будем тратить время друг друга. У меня есть гораздо более важные дела, чем стоять здесь с вами. Уверен, и вам хочется отправиться в бар, клуб, на матч по крикету, или куда сейчас ходят такие, как вы. Разойдёмся и забудем друг друга навсегда.

Старик говорил настолько убедительно, что Генри подумал, будто его и правда вытащат из шредера и отдадут, однако всё не могло закончиться так просто. Санкар Кашьяп отдал приказ убить Генри, и бандиты рискуют попасть в немилость, если не сделают этого.

– А что, если мы не согласимся? – спросил главный.

– Я вооружён, – ответил старик.

– Ты же не думаешь, что мы пришли сюда с голыми руками?

– Я более чем уверен, что пистолет у тебя за спиной засунут за ремень, спрятан под майкой, стоит на предохранителе и первый патрон находится в магазине, а не в патроннике. Пока ты его вытащишь и прицелишься, пройдёт две-три секунды в лучшем случае. Я бы даже сказал пять-шесть. Это слишком долго – я всё сделаю за полторы.

Генри не знал, кто перед ним находится, но надеялся, что старик перестреляет всех четверых. Наверняка человек, желавший вытащить его из дробилки, был не на стороне Кашьяпа.

– А у меня микроволновый излучатель, – произнёс тощий и постучал по круглой выпуклости под рубашкой справа.

– Никто из нас не хочет стрелять сегодня, – продолжил старик. – Я вижу это по вашим глазам. Так что давайте поступим по-умному: скажете своему боссу, что измельчили нашего испанца и пустили его на удобрение, а мы, в свою очередь, гарантируем, что он заляжет на дно и больше ни один человек не услышит его имени. Я нахожу это честной сделкой: никаких выстрелов, никаких жертв, нет никому