хотя бы расслабление. Он нашёл людей, которые его понимают и верят его словам. Он больше не одинок в этом мире. Теперь, когда у него есть поддержка, любое препятствие кажется преодолимым. Он чувствовал, что может совершить что угодно, ничто его не остановит.

Посёлок. Фаршированный чернослив

Вернувшись домой из больницы, Артур обнаружил удивительное: особняк кишел людьми. Полсотни человек находились внутри и снаружи, они разговаривали, смеялись, играла музыка, это походило на вечеринку, но всё было прилично. Все члены борделя, которых он освободил из рабства, теперь находились в его доме, но они не превратили его в новый бордель, а вполне мирно здесь обитали, словно находились в корпоративном санатории.

В беседке пили чай две женщины и темнокожий парень лет двадцати. Несколько девушек вытащили из подсобной постройки шезлонги и теперь грелись под солнцем рядом с декоративным озерцом. Компания молодых людей играла в карты под тенью японского стиракса. Пожилая женщина танцевала на крыльце, совсем не попадая в такт.

Между всеми ходил Кармакс и разносил холодные напитки на подносе, кажется, он был рад, что в доме снова находится множество людей и ему не приходится работать среди пустых комнат.

Завидев Артура, большинство повскакивали с мест и побежали его приветствовать.

– Наш хозяин вернулся! – услышал он возглас из толпы.

– Что? – удивился Артур. – Никакой я вам не хозяин!

Люди окружили его и начали пожимать руки, плечи, голову, кто-то дёрнул его за бок, и едва зажившая рана стрельнула болью. Из него вытащили две пули, прописали постельный режим и несколько дней смазывали обжигающе-холодным гелем, пока рана не затянулась, но даже после выздоровления он иногда хватался за бок от резких движений.

– Спасибо, что приютил, – произнесла женщина с чашкой чая. – Обещаем, что уедем, как только сможем.

– Оставайтесь сколько хотите, – ответил Артур. – Дом большой, места хватит на всех.

Из здания выбежала Эстер, пересекла газон и набросилась на Артура, стараясь стянуть с него майку, чтобы проверить рану. Если бы Артур не стоял твёрдо на ногах, то уже повалился бы на спину, сбитый бешеным напором.

– Сукин ты сын, я так за тебя переживала! Рана зажила? – спросила она. – Покажи! Я хочу видеть! Мы приезжали в больницу, чтобы навестить тебя, но нас не пустили: не родственники, видите ли.

– Потише, – ответил он, сдерживая улыбку.

Окружающие тянулись к нему, обрушивая горячую волну признательности. Артур чувствовал себя так, будто собственноручно зажёг на небе второе Солнце, а не просто побил несколько нужных людей. Однако и этого хватило, чтобы его благодарили от всего сердца, самыми тёплыми словами.

– Идём, – Эстер потянула его к особняку. – Мне надо тебе кое-что показать.

Артур послушно шёл следом, пока окружающие провожали его кивками и радостными взмахами рук. Оказавшись в доме, Эстер проводила его на второй этаж, где раньше располагалась спальня Лилии.

После недели в больнице Артур рад был снова оказаться дома. Здесь никто не запрещал ему питаться вредными закусками и до глубокой ночи смотреть сериалы. Здесь он был хозяином собственной жизни и мог делать что угодно, мог верить во что вздумается и никто с ним не спорил. Дом – это место, в котором он может выкинуть любую глупость, не испытывая стыда. Пусть стыдно будет окружающим.

Самую красивую комнату Эстер приватизировала как первый постоялец особняка. Оставшиеся члены борделя расселились кто где.

– Смотри, – сказала она и указала на холст, стоящий в углу напротив окна.

Человека, изображенного на картине, Артур не сразу узнал: его изобразили чуть более красивым, чем он есть. Работа была непрофессиональной, но с ярким авторским допущением, выполненная во всех цветах радуги, словно герой оказался в мире, где небо было жёлтым, земля красной, а человеческая кожа отдавала лёгкой синевой.

– Это я?

– Разумеется, ты, кто же ещё?

Портрет имел черты лица Артура, но кожа была менее обгоревшей. Наверное, так он бы выглядел, получи чуть меньше ожогов. Больше всего на холсте впечатляли глаза. Твёрдый взгляд с картины будто сканировал комнату на предмет тех, кто не должен в ней находиться. Это был взгляд очень сильного человека, уверенного в том, кто он есть и чем занимается.

– Мне нравится, – произнёс Артур заворожённо. Ему хотелось соответствовать виду человека на холсте, поэтому он выпрямился и расправил плечи. – Сделано с душой.

Когда он повернулся к Эстер, чтобы спросить, где она научилась рисовать, то увидел, как она подходит к нему с видом человека, который что-то замыслил.

– Ещё болит? – спросила она.

– Побаливает, – ответил Артур, и Эстер толкнула его на кровать.

Артур упал на неё спиной, а девушка вскарабкалась и уселась на него сверху.

– А теперь покажи мне свою рану.

Эстер стянула с него майку, однако на шрам даже не взглянула. Следом за этим она сняла через голову собственное платье и осталась в нижнем белье. От такого резкого поворота Артур смотрел на неё, открыв рот. Наверное, это выглядело очень комично, поскольку Эстер засмеялась.

Без одежды она была даже красивее, чем Артур представлял. У неё была тонкая, нежная шея, перетекающая в аккуратные, красивые плечи. Бюст в лифчике выглядел невероятно привлекательным, талия манила, Артур хотел обнять Эстер, поцеловать, прижать к себе, об этом он мечтал с их первой встречи и не мог поверить, что это происходит сейчас.

Его память была бесконечно точной, он знал, что изображение девушки перед ним на долгие годы отпечатается в голове и не потеряет в качестве ни на пиксель. В любой момент он сможет закрыть глаза и увидеть перед собой огненно-рыжие волосы на нежном, бледном лице Эстер.

– Расслабься, расслабь мышцы. Ты очень напряжён, – произнесла она, гладя его руки, плечи и грудь. – Закрой глаза.

Прикосновения Эстер были очень нежными, Артур так расслабился, что у него потекла слюна изо рта. Он хотел, чтобы это мгновение растянулось, чтобы мягкие ладони Эстер гладили его бесконечно долго, а он всё лежал, и лежал, и лежал.

Мягкие руки гладили его тело, лицо, массировали каждую мышцу и слегка царапали ногтями. Через некоторое время ладони опустились ниже и стали развязывать узел на больничных штанах. В этот момент Артур почувствовал, как кровь в его теле начинает сосредотачиваться в одном конкретном месте. Лёгкого прикосновения через одежду хватило, чтобы организм начал действовать самостоятельно.

– Ого, – произнесла Эстер, притрагиваясь к эрегированному органу через штанину. – Мне стоит считать это комплиментом?

Она засмеялась, и Артур в ответ улыбнулся. В отличие от Эстер, которая чувствовала себя свободно и уверенно, Артур готов был сгореть от стыда и сам не понимал, по какой причине.

Сколько бы Эстер ни боролась с узлом на штанах, он не поддавался. Артур начал паниковать, ему казалось, что злосчастный узел испортил момент. Это было бы самым трагичным завершением ситуации.

Трясущимися руками Артур постарался развязать узел, но у него также не получилось. Впервые он пожалел, что ни разу не научился завязывать бантик. Он умел ходить на руках, совершать двойное сальто, мог пересказать несколько книг наизусть, а также владел тремя языками на разговорном уровне, но завязать штаны так, чтобы развязать одним движением, не мог.

– Да у тебя тут настоящий пояс верности, – усмехнулась Эстер, прекращая попытки снять с Артура штаны. – Иди в душ, разрежь узел ножницами, а затем умойся, приведи себя в порядок, я присоединюсь позже.

– Ладненько, – хотел было ответить Артур, но получилось нечленораздельное «лдньк».

Эстер вышла из комнаты, даже не надев платье. Кажется, её совсем не волновало, что на ней не осталось ничего, кроме нижнего белья. Артур задумался, каждый ли член «Гоа» чувствует себя уверенно без одежды. Перед тем как выйти, Эстер задержалась в дверях, посмотрела на Артура, прищурившись, а затем ехидно подмигнула.

Как только дверь за ней захлопнулась, Артур вскочил и начал бороться со шнурком в штанах. Сейчас это был его враг номер один, Артур его ненавидел.

Он отправился в ванную, но не нашёл там ни одного острого предмета, лишь безопасную бритву «Джилетт» с восемью лезвиями. Однако сколько бы