– Крипейа, – произнесла девочка лет восьми, глядя Ане в глаза.

– Что?

– Крипейа, – повторил мальчик, сидящий рядом с ней.

Не успела Аня опомниться, как детские голоса начали разноситься со всех сторон. Они расходились по всему ангару, словно волна на футбольном стадионе, и через полминуты уже тысяча голосов повторяли незнакомое слово.

Индиец тщетно ходил между детьми, отвешивал подзатыльники, но не мог заставить замолчать многоголосую толпу. Изначальное тихое перешёптывание превратилось в гудящий рёв. Аня, сама не своя, внезапно остановилась и смотрела по сторонам.

Каждый ребёнок смотрел на неё и повторял:

– Крипейа…

– Крипейа!

– Это означает «пожалуйста», – произнёс Ян, так же на миг остановившись. Его обыкновенная непроницаемость дала трещину, и он с осунувшимся лицом смотрел на ближайшего мальчугана, тянущего к нему руки. – То, что ты видишь здесь, – сиротский приют. Правительство не выделяет на него деньги, и им приходится зарабатывать на жизнь.

– Мы можем его выкупить? – спросила Аня.

– И что потом? Оплачивать им жильё и образование до самого совершеннолетия? Это всего лишь одно заведение из сотен таких же. Сильнейшие духом вырвутся отсюда, а слабаки не смогут и станут бездомными, безграмотными и подсевшими на синт.

– Крипейа, – произнесла девочка рядом с Аней и заплакала. Она схватила Яна за брюки в районе колена.

– Мелкая думает, что я тебя только что усыновил, – произнёс Ян, плавно убирая руку маленькой индианки от своих штанов. Его голос звучал необычно низко и звонко. – Пойдём отсюда.

Чем ближе к выходу из ангара они подходили, тем громче звучали голоса позади. Под конец звучание хора стало настолько пронзительным, что казалось, лопнет каждое грязное окно на стенах.

Когда они выбрались наружу, у Ани в ушах продолжали стоять детские крики. Она и сама могла оказаться на месте одного из них, если бы Эдуард с Елизаветой её не усыновили.

– У тебя есть дети? – спросила Аня хмурого Яна.

Тот был настолько глубоко погружён в свои мысли, что не сразу понял вопрос.

– Нет, – ответил он после долгой паузы. – Я совершенно один на этом свете.

– Вы с женой их не хотели?

– Хотели… – Ян глубоко вздохнул и натянул на лицо обыкновенную каменную маску. – Уходим отсюда.

– Уходим? Но я думала, мы пойдём вслед за Лукасом.

– Нет, это я собирался идти вслед за ним, а ты должна была оставаться в машине, но так как ты выбралась, то не оставила мне выбора. Я не могу тобой рисковать, поэтому вся операция отменяется.

– Но… – начала Аня, однако Ян её прервал:

– Никаких «но». Криминальные разборки не место для одиннадцатилетней девочки и уж тем более для моей подопечной, за которую я отвечаю. Если бы ты спокойно сидела в машине, я бы привёл тебе Генри Переса на блюдечке, но ты показала, что не можешь усидеть на месте, значит, я остаюсь с тобой и мы возвращаемся.

Ян сел за руль и начал задавать координаты аэропорта. Аня ёрзала на кожаном сиденье и не знала, как она сможет усидеть на месте, пока её близкий человек рискует жизнью рядом с вооружёнными бандитами.

– Мы должны помочь Лукасу, пожалуйста.

– Нет, не должны, – ответил Ян, и машина тронулась в путь.

Завод Гермес. Шредер

– Рикардо-о! – разнёсся голос в четырёх метрах.

Генри Перес сидел под верстаком в углу цеха по переработке вторсырья. Его разыскивали четверо человек, но пока не могли найти.

Семь месяцев назад он лично встречался с Санкаром Кашьяпом, чтобы попросить денег. Генри использовал всё своё красноречие и технические знания, чтобы впечатлить криминального босса. Он так много ему наврал, что Санкар выдал кредит в двести тысяч в обмен на услуги Генри как хакера и эксперта по защите данных. Однако, получив деньги, Генри мгновенно исчез. Ему необходимо было построить квантовый компьютер на безопасной территории, где ни один бандит до него не дотянется, чтобы иметь возможность разбить его в любой момент, не выпустив на волю ещё один искусственный разум.

С тех пор Генри удавалось скрываться от людей Санкара, но всему приходит конец. Его вычислили, хоть он и был осторожен, как человек, до макушки облитый бензином и пробирающийся сквозь лесной пожар. Возможно, его лицо засекла одна из камер на улицах, может, случайно наткнулся в городе на одного из людей Санкара или вовсе люди из трущоб сдали его за вознаграждение. Сути это не меняло, он попался, и теперь ему необходимо было сделать три вещи: уйти от преследования, разбить на куски компьютер в «Кентавре» и сбежать из города.

Дальнейшие планы по освобождению Розали и уничтожению Франка могут слегка подождать. Если сегодня его засунут в гидравлический пресс или сжигатель отходов, от всех его планов останется только пепел.

– Эй, Рикардо-о! – позвал его голос с индийским акцентом.

Бандиты знают, что он находится здесь, но завод огромен, и у него ещё есть возможность сбежать, стоит только дождаться, пока они отойдут подальше…

– Рикардо-о, – повторил голос. – Мы знаем, что ты здесь, у твоих подвальных найков узнаваемый протектор. Выйди сам, и мы будем к тебе чуточку добрее.

Генри замер под верстаком и не двигался, он даже дышать перестал. Мягкие шаги удалялись – его не заметили. На этом заводе бесконечное количество мест, где можно спрятаться, значит, у него есть время.

– Мы не питаем к тебе зла, честно, – продолжал убеждать голос. Акцента не было, значит, говорящий некоторое время пожил среди англоговорящих. – И господин Кашьяп, и все в его окружении даже удивились твоей смелости. Не каждый горожанин сможет добиться встречи с человеком его уровня. И уж тем более врать ему прямо в лицо. Надо обладать действительно стальными яйцами, чтобы такое провернуть. Боюсь только, последнее время они гремели слишком сильно, вот мы тебя и нашли.

– О да, ты парень что надо, – ответил тому женский голос, принадлежащий, казалось, девушке лет тридцати. – Когда ты выпросил у Санкара двести тысяч, а потом исчез, у всех головы взорвались. Это как если бы кролик пришёл на пирушку ко львам, откусил кусок добычи, а потом спокойно ушёл. Глупо, но чертовски смело.

– Да, и в знак уважения мы поступим с тобой как с настоящим смельчаком. Мы не будем говорить, что ты уйдёшь отсюда живым, ты и сам знаешь, что это не так. Но мы не будем привязывать тебя к металлической кровати и бить током, даже не будем заливать твои глаза перцовым баллоном, хотя это моё любимое развлечение. Всего лишь вставим винтовку тебе в рот и выстрелим. Ты даже ничего не почувствуешь. Это будет справедливо, тебе так не кажется? Просто выйди и не веди себя как ссыкло после всей смелости, проявленной до этого.

Никакие аргументы не смогли бы заставить Генри выйти из своего укрытия. Он не собирался сегодня расставаться с жизнью, и уговоры перестать прятаться казались ему абсурдными: нужно быть полнейшим идиотом, чтобы поддаться и выйти навстречу смерти. Помимо этого, у него была миссия, которую следовало завершить, – самая важная миссия на свете. Генри создал Франка – угрозу мирового уровня, – ему эту угрозу и нейтрализовать.

– Здесь нет следов, – услышал он голос в отдалении. Преследователи переговаривались на хинди, который Генри понимал с трудом.

– Значит, он там – в районе складов.

Звуки шагов развернулись в его сторону и вновь начали кружить рядом. Мимолётная надежда, что они пройдут мимо, испарилась, теперь преследователи знали примерное место, где он прячется, значит, времени оставалось совсем мало. Один из людей остановился возле его верстака и присел на него, свесив ноги.

Всё тело Генри потело, лёгкие задыхались от недостатка кислорода, ему приходилось сжимать челюсти, поскольку мелкая дрожь грозила выдать его клацанием зубов. Он не мог понять: то ли зрение его подводит, то ли стало ещё темнее.

Как можно тише он достал из кармана телефон и включил, заслонив собой весь свет, исходящий от экрана. Он по-прежнему передавал свои координаты Биджею и надеялся, что тот уже вызвал полицию. Шансов спастись было мало: полиция никогда не станет на пути Санкара Кашьяпа – у него были друзья во всех органах государственного аппарата, он пользовался неофициальной неприкосновенностью.

– Рикардо, сукин