Шрифт:
Закладка:
Диверсии взялись готовить на обоих маршрутах. В Одессе к члену правления Юго-Западной железной дороги Унгерну, зятю Тотлебена, пришла на прием знатная дама. Замолвила словечко за своего слугу – дескать, у его жены обнаружили туберкулез, и ему нужна работа на свежем воздухе. Унгерн охотно пошел навстречу, черкнул записку, и террориста Фроленко приняли сторожем-обходчиком. Его «женой» была сообщница Лебедева, а роль дамы исполнила Фигнер. Она с Кибальчичем остановилась в Одессе, организовав мастерскую для производства взрывчатки.
На второй трассе из Крыма в Александровске (Запорожье) появился некий купец с супругой. Приобрел землю под строительство кожевенного завода – участок выбрали возле железнодорожного полотна. Наняли откуда-то мастеровых, начали работы. Купцом и супругой были террористы Желябов и Якимова, рабочими – их помощники. Рыли подкоп под насыпью дороги – в этом месте она проходила вдоль глубокого оврага, куда и должен был рухнуть поезд.
Но на случай, если царь не погибнет под Одессой или Александровском, готовился и запасной вариант. Молодая пара купила дом в Замоскворечье, в 7 км от Курского вокзала – около железной дороги. Парой были Перовская и Гартман. Под предлогом перестройки дома к ним ходили «родственники», рабочие – во главе с самим их лидером Михайловым. Из подвала рыли подземный тоннель к магистрали. Землю по ночам выносили и разравнивали на огороде. Работа была тяжелейшая. Предстояло прокопать более 40 м. Крепили нору деревянными опорами, досками. Некоторые брали с собой под землю яд – если завалит, чтоб не мучиться. Когда залили дожди, из подкопа вычерпывали по 300–400 ведер в сутки.
Под железнодорожную насыпь подрыться не смогли, грунт был слишком сыпким. Возникли опасения, хватит ли динамита, если рвануть не под полотном, а рядом. Но в ноябре поступила информация: царь поедет через Александровск. Гольдерберга (убийцу харьковского генерал-губернатора Кропоткина) срочно командировали в Одессу – привезти оттуда «высвободившуюся» взрывчатку. Груз он забрал, однако в Елисаветграде показался полиции подозрительным, и 15 ноября его задержали с пудом динамита. Экстренно доложили Дрентельну, он оставил на донесении резолюцию: «Не к проезду ли императорского поезда он готовился?» По пути следования государя полетели предупреждения «о возможном покушении по случаю проезда государя из Ливадии в Петербург».
18 ноября литерный поезд миновал Александровск. В степи его ждали. Царь, как уже знали народовольцы, ехал в четвертом вагоне. Когда он наехал на мину, наблюдатель крикнул «жарь!». Желябов замкнул провода электрической батареи, и… взрыва не последовало. Неправильно соединили цепь взрывателя или где-то повредили. Вечером 19 ноября вступила в дело запасная команда, московская.
Но… произошла непредвиденная террористами случайность. Александр II ездил двумя поездами. Первым – свита, вторым – сам государь. А на этот раз в Туле порядок следования поменяли. Вроде бы, обнаружились неполадки в паровозе свитского поезда, и император не захотел ждать. Но вполне вероятно, что поменяли их преднамеренно, после предупреждения Дрентельна. Первый, царский поезд народовольцы пропустили. Рванули по сигналу Перовской под вторым. Замоскворечье потряс грохот. Четвертым был багажный вагон, его перевернуло вверх колесами, еще 8 вагонов сошли с рельсов. Лишь каким-то чудом обошлось без жертв. И государя снова спас Господь.
Дом, откуда произведен взрыв, определили сразу. Самовар террористов был еще горячим, хотя они улизнули. Но на ноги были подняты жандармерия и полиция по всей стране. Перетряхивая подозрительных, захватили нескольких народовольцев, в том числе члена Исполнительного комитета Квятковского – ранее он курировал теракт Соловьева. А обитателей дома в Замоскворечье описали соседи, развернулись усиленные поиски Гартмана. Об этом предупредил Клеточников, и Гартман по фальшивому паспорту на фамилию Майера сбежал за границу.
Агенты III Отделения выследили его во Франции, по представлению из России французская полиция его арестовала. Царское правительство потребовало его выдачи, представило необходимые документы. С Францией соглашения о выдаче политических преступников не существовало, но налицо была и уголовщина, подорванный поезд! Однако Исполнительный комитет «Народной воли» постарался раздуть шум на всю Европу. Направили обращения к президенту Франции Греви, председателю парламента Гамбетте, разослали в западные левые газеты воззвание «Ко всей Франции, ко всем любящим свободу и ненавидящим деспотизм».
Доказывали, что борются за те самые «свободы», которые во Франции уже есть, а в России нет, что их цель «культуры и человечества», а «единственным оружием была пропаганда прогрессивных идей». «Только дикое насилие принуждает нас браться за оружие». Горячо подключились Виктор Гюго, Гаррибальди, другие знаковые фигуры. Степняк-Кравчинский приехал из Лондона в Париж, его принял Гамбетта, и убийца взывал к нему: «Честь Франции зависит от решения этого вопроса».
Открыто ссориться с Россией для французов было ни к чему, но они выкрутились, удовлетворив и собственную общественность, и террористов. Развели руками, признав недостаточными доказательства, что Майер и Гартман – одно лицо. Освободили его, подсказав не задерживаться во Франции, и он перемахнул в Англию. Приобрел статус заграничного представителя «Народной воли», Маркс всюду представлял его как своего друга, а в Россию послал его сообщникам свою фотографию с автографом.
Хотя они-то под овации всей Европы уже творили новые злодеяния. В ноябре при аресте Квятковского у него на квартире обнаружили кипы нелегальных газет «Земля и воля», «Община», пачку подложных паспортов, нитроглицерин и три карандашных наброска плана Зимнего дворца. Крестиками были отмечены покои царя, его кабинет, другие комнаты, где он бывает, и столовая. Встревоженный Дрентельн обратился к государю, просил тщательно обыскать весь дворец. Такую перетряску Александр Николаевич счел неприличной и слишком скандальной. Успокоил начальника III Отделения: «Все вздор! Уверен, что все в порядке».
Но во дворце в должности столяра уже работал террорист Халтурин. Пока царская семья была в Ливадии, он имел возможность почти свободно перемещаться по Зимнему, набросав те самые планы. Сообщал народовольцам о плохой охране. Слуги вовсю воровали, и Халтурину тоже пришлось прихватывать кое-какие вещицы, чтобы не вызвать подозрение. А в ящике с инструментами он небольшими порциями проносил во дворец динамит, складывал в своем личном сундучке с вещами – ему выделили место для проживания в полуподвале, вместе с двумя плотниками и старичком-вахтером.
По приезде царя Халтурин однажды оказался с ним рядом, позвали повесить картину в его кабинете. В руках террориста был тяжелый молоток с острым концом, и охраны никакой. Но… взрыв – это одно, а другое – живой обаятельный человек с добрыми глазами, запросто и душевно говоривший с простым рабочим. У революционера не поднялась рука [3, с. 270]. Удержала
