Сделав глубокий вдох, я постаралась сфокусироваться на своей текущей задаче.

– Я готова.

– Хорошо. Тогда поторопись и ничего ей не обещай. – Колдун говорил очень серьезно, и в его глазах безошибочно угадывался страх, когда он все-таки пересек комнату и сжал мои ладони своими. – Будь у меня другая идея, я бы не позволил тебе увидеться с ней.

– Я справлюсь. – Лучше не говорить ему о том, что я давно пообещала заплатить ей нужную цену. Тогда он меня не отпустит. – Не переживай. После этого мы продвинемся еще дальше.

– Надеюсь. – Невен обнял меня, затем снял плащ со своих плеч и накинул его на меня. – Он тебе пригодится.

Затянув завязки потуже, я без дальнейших колебаний шагнула прямо сквозь зеркало. Я не спросила у Невена, что именно меня там будет ждать: очередная комната или тюрьма? Возможно, все что угодно, но чего я никак не ожидала, так это луга с пестрыми цветами в окружении густых берез. Щебетали птицы, а лежащий на пне кот даже не поднял головы, когда я неожиданно выросла рядом с ним. Вдруг какой-то скрип заставил меня обернуться. Я в недоумении уставилась на хижину, которая протискивалась на поляну между деревьями. Древесина сильно обветшала, солома на крыше так заросла мхом, что едва угадывалась. Стекла в грязных окнах потрескались, но самым странным оказались когтистые куриные ноги, на которых стоял домик и с помощью которых он двигался вперед – все ближе и ближе. Я отступила, но за спиной не обнаружилось ни зеркала, ни даже стены. Сплошной лес. Внутренности сковал страх. Как мне теперь найти дорогу назад? Хижина с громким треском остановилась в нескольких метрах передо мной. Она с бешеной скоростью завертелась вокруг собственной оси, а затем, покачиваясь, замерла. Узкая поцарапанная дверь, в которую словно когда-то вонзались когти, со скрипом открылась, и оттуда повеяло травами, дымом и другими веществами, которые мне не удалось распознать. Тошнота подкатила к горлу, потому что запах обжигал. Дверь дружески заскрипела, но все мое существо противилось этому приглашению. Эта хижина была ловушкой. Иначе и быть не могло. Но мне по-прежнему нужны ответы.

– Три дочки – глаз услада – были у меня когда-то, – раздался тихий напев.

Возможно, в прошлом этот голос звучал красиво и мелодично, но сейчас он стал старым и огрубел. Тем не менее я расслышала в его дрожащих нотках глубокую тоску и немного расслабилась.

– Волос черный, волос светлый, волос рыжий – три сестры, и две из них давно мертвы.

Когда я преодолела оставшееся расстояние, будто из ниоткуда развернулась трехступенчатая лестница, ведущая к двери. Я поставила на нее одну ногу.

– Сестры ненавидят, сестры обожают, пронзенные болью сердца похищают.

В этом пении вообще есть хоть какой-то смысл? Дверь между тем распахнулась настежь. Сквозь грязные окна почти не проникал свет, и все же я разглядела в центре хижины древнюю старушку, сидящую на табурете за столом. Кот проскочил мимо меня внутрь и запрыгнул к ней на колени. Зазвенели цепи, и только тогда я заметила железные кольца у нее на запястьях и лодыжках. Оков едва хватало, чтобы она могла свободно передвигаться в четырех стенах хижины. В домике было очень тесно из-за стеллажей, заставленных книгами и пузырящимися зельями в маленьких ампулах. Под ногами шуршала солома. Горький запах усилился. У меня закружилась голова. Нужно снова выйти на свежий воздух, но я не могла повернуться. Дверь с грохотом захлопнулась, и зажглись свечи. Они осветили стол, на котором среди еще более сухих трав лежали рунные камни и отполированные костяшки.

– Каменные сердца нельзя разбить, стальные сердца не могут говорить.

Из угла неожиданно выскочил табурет, ударил меня под колени и, как только я села, придвинул меня к столу.

– Добрый день, девочка. Я ждала тебя. – Невидимые руки подбросили костяшки в воздух, после чего они, казалось, абсолютно произвольно рассыпались по столу. – Ххххххмммм, – сорвался с ее тонких губ тягучий звук с присвистом.

За ним последовал скрипучий смех, отчего обнажился беззубый рот женщины. На подбородке у нее росло два густых рыжих волоса, а над правым уголком рта красовалась черная бородавка, но когда колдунья подняла голову, в ее взгляде не отражалось безумия. Она смотрела на меня зелеными, как луговая трава, глазами Кирилла. Как такое возможно?

– Кто ты? – ахнула я.

– Ты уже знаешь это сама. Я – это ты, ты – это я. – Возобновилось песнопение: – Когда волны гладят берега, мы готовим другие времена. Души выходят оттуда, где свет, иногда разбиваются, а иногда нет.

Что все это значит? Моя магия нетерпеливо покалывала под кожей. После всего, что я успела узнать об Эстере, неудивительно, что я так неохотно пользовалась своей силой. Даже после того как разрушилось заклятие, которым ее сковал мой отец. Я и так принесла слишком много зла своей магией.

– У меня не так много времени, – сказала я. – Тебе ведь известно, что происходит в мире, не так ли?

Склонив голову набок, она посмотрела на меня так, как любопытная ворона смотрит на насекомое, которое собирается съесть.

– Мне нужно узнать, как уничтожить сердца душ Нексора и Селесты, причем окончательно, чтобы они больше не могли блуждать по земле и занимать другие тела, – выпалила я.

Явно недовольная моим нетерпением, старуха помотала головой, однако ее взгляд оставался ясным.

– Брось рунные камни, девочка.

Квадратные черные камушки, на которых серебряной краской были выгравированы руны, поднялись и легли в мою ладонь.

– Потряси их, – приказала женщина.

– Я не хочу знать свое будущее.

– А я хочу. Зачем мне тебе помогать, если ты проиграешь?

– Хороший аргумент. – Встряхнув камни, я кинула их на стол.

Ведьма зашипела, когда ни один камень не приземлился руной вверх.

– Великая Богиня всегда обладала чувством юмора. Она не хочет рассказывать об этом ни тебе, ни мне.

– А может, она просто не знает моего будущего. Кто ты такая? – откровенно спросила я. – Не какая-нибудь обычная колдунья, верно?

Ее лицо начало расплываться прямо у меня на глазах. Оно становилось все моложе и моложе.

– Ты ведь уже знаешь, – услышала я ее голос как будто откуда-то издалека. – Я – Ровена. Селеста – моя дочь.

Передо мной возникли лица Анкуты, Милоша, королевы Эстеры, Селесты, а потом мое собственное лицо и лицо моего ребенка. Все они объединились в лице этой старой женщины. Я сглотнула. Она упомянула трех дочерей. Рыжая, должно быть, Мелинда, черноволосая – Селеста, а вот кто та, что со светлыми волосами? Выходит, у Селесты была еще одна сестра. Что с