По прошествии же некоего времени послал он за купцом, отцом Аксиньи, и за братом его, чтобы они приехали в его королевство. Как скоро посланные приехали, то купцы не могли учинить ослушания и вскоре приехали в оное королевство, не будучи и сами известны о причине своего приезда. Король принял их весьма благосклонно и по довольном угощении приказал позвать к себе свою супругу, которая была одета в простое солдатское платье. Как скоро она взошла в покои, отдав королю должную честь, то король спрашивал ложного солдата, умеет ли он сказывать сказки. «Никак нет, ваше величество, — отвечала королева, — я не горазд сказывать сказки; а когда прикажете, то скажу вам небылицу в лицах». — «Очень хорошо, — сказал король, — я сим буду доволен». Потом королева начала рассказывать, как дядя ее хотел умертвить и как оклеветал ее отцу, который, не рассудя, приказал сыну своему лишить жизни и бросить в море, и напоследок, как она спасла свою жизнь. Выслушав сие король приказал мнимому солдату выйти вон, а сам предложил купцу, что бы он присудил с тем делать, который столь немилосердно поступил со своею племянницею. «Мало, по моему мнению, — говорил купец, — и жилы вытянуть из него». — «А с отцом тем, — продолжал король, — как бы ты поступил, который, не испытав точно, велел умертвить свою дочь?» — «На воротах бы его расстрелять», — отвечал купец, испуская тяжкий вздох. После сего король приказал войти своей супруге во всем великолепии в те покои, в которых он сидел с гостями. Отец, увидя ее, пришел в робость, а дядя ее от страха оцепенел и, пад пред королевою на колени, просил прощения. Король приказал его повесить, а отца с сыном, оставя в своем королевстве, сделал их при себе первыми министрами, и так они продолжали свою жизнь во всяком благополучии.

37. Сказка о Сарге-королевиче и Устинье-боярышне

В некотором было царстве, в некотором государстве жил-был богатый дворянин, который по своим заслугам известен был самому королю. У того дворянина была одна дочь, имя ей было Устинья-боярышня — столько разумна и прекрасна, что весь тот город отдавал ей в сем преимущество, и завидовали многие счастию оного дворянина. Но как сей дворянин лишился своей супруги в молодых еще летах, то принял намерение вторично вступить в брак и начал свататься за некоторою известную ему вдову, у которой было две дочери. Не воображал он себе того, что вторая его супруга будет более стараться о своих дочерях, нежели об его. Но думал он что, любя его, не лишит своих ласковостей и милости и ее. И так долго ли, коротко ли происходило сватанье, наконец по общему согласию вступили в непродолжительном времени в законный брак. Мачеха Устиньи-боярышни сначала оказывала ей свои ласки, но потом день от дня и час от часу исчезала прежняя ее горячность, на место коей показывалась ненависть. Но простосердечный дворянин никак сего приметить не мог. Дочь же не смела о сем никак объявлять своему родителю, опасаясь, что он, любя свою супругу, в сем ей не может поверить, и только она более чрез сие раздражит свою мачеху, которая и большее зло ей соделать не упустит случая. По сей причине заблагорассудила: лучше все досады и грубости, чинимые ей мачехою ее, скрывать на своем сердце и сносить до времени великодушно; притом столько она была в сем осторожна и благоразумна, что ни малейшего вида не подавала в своем неудовольствии и огорчении.

Дворянин, от природы будучи человек веселого нрава и забавного свойства, время провождал в различных увеселениях. В один день вздумалось ему с приятелями своими поехать за охотою, где нечаянно упал с лошади, от чего сделался столь опасно болен, что вскоре после сего умер. При кончине же своей завещал он любимой супруге, чтобы она не лишила своей милости и любви родительской его дочь и содержала бы ее наравне со своими дочерями. Жена, проливая горчайшие потоки слез, обещалась с клятвою в твердости сохранять мужа своего завещание. И как скоро королевич Сарг уведомился о кончине своего любимого верноподданного, то по отправлении погребательной печальной церемонии удостоил своим посещением овдовевшую его супругу и, увидя Устинью-боярышню, столько пленился ее красотою, что если бы не противно было принятому обыкновению народному и не зазорно, то в тот же бы самый день и час согласился на ней жениться, ибо она при всем беспорядке, в таком случае обезображающем ее лицо, чрезвычайно была прекрасна. Более же всего внимание королевича Сарга привлекло к ней то, что когда она проливала слезы по своем родителе, то вместо слез из глаз ее катились жемчужины, а у прочих сестер ее бисер.

Спустя несколько времени после погребения дворянина Сарг-королевич послал своего любимого министра в дом овдовевшей дворянки с объявлением того, что он желает вступить в законный брак с Устиньею-боярышней. Мачеха, услышав благоволение короля, наружно оказывала чрезвычайную радость, внутренне же весьма досадовала на сие, и если бы в ее было то власти, чтобы воспрепятствовать таковому наступающему благополучию ее падчерицы, то в то же бы время оное исполнить не упустила. Засвидетельствовав притворно королю Саргу свою преданнейшую благодарность, угостила посланного министра, который по возвращении своем во дворец с почтением донес королю, что дворянка за великое себе поставляет в жизни счастие, когда король удостаивает их семейство таковой высокой своей милости. Король весьма сему обрадовался и приказал приготовлять все нужное к брачному торжеству. И как все было изготовлено, то он послал за своею невестою богатый экипаж, который толиким блистал великолепием и пышностию, что подобного ему ни в каком славном королевстве не находилось. По окончании брачного торжества король Сарг столь страстно любил свою супругу, что разлука с нею на одну минуту казалась ему тысячью веками. Но что ж касается до мачехи Устиньи-боярышни, то она несказанно злобствовала на нее и изыскивала все способы, чтобы лишить ее толикого благополучия, и напоследок получила желаемый успех в гнусном своем намерении.

В некоторое время королю Саргу для самонужнейших причин надлежало отлучиться из своего королевства на недолгое время, почему он и не заблагорассудил взять с собою свою супругу, но всячески утешая ее, советовал ей великодушно перенести сию разлуку. Не ведая же он того, что мачеха