А потом, закончив работу и выключив газонокосилку, она повернулась к нему со струящейся, как в рекламе шампуня, золотистой гривой. Даже с другой стороны улицы Томми разглядел ее сине-фиолетовые глаза.

– Привет! – сказала она с улыбкой.

– У тебя очень хорошая косилка, – только и смог сказать он.

Она улыбнулась еще шире, словно умела читать мысли. «ТУПИЦА! УШЛЁПОК! ТУПИЦА! УШЛЁПОК!» – вот что стучало в стенки черепной коробки Томми.

– Спасибо. Она не моя, а моего папы. Хорошо бы еще сделать так, чтобы она всю работу выполняла сама.

– Э-э… да. Кажется, кто-то уже придумал косилку-робота. Она может двигаться вдоль кабеля, проложенного в траве. Меня зовут Томми Чандлер.

– А я Сэнди Вернон. Твои сюда недавно переехали?

– В июле.

– Замечательно. Ты где учишься?

– Я… поступил в среднюю школу Фэрфакса. Поступаю в сентябре. Ты хорошо потрудилась над этой лужайкой.

«УШЛЁПОК! ТУПИЦА!»

– Спасибо. Увидимся, Томми.

Она подтолкнула косилку, и ее восхитительные маленькие ягодицы задвигались, как на подшипниках.

Тело Томми в ошеломляющих муках перемен уже не было прежним после той воскресной встречи. Однажды ночью он проснулся, посмотрел на свои пижамные штаны и едва не потерял сознание при мысли, что заразился какой-то особенно отвратительной венерической болезнью. Но такого не могло случиться, поскольку у него еще не было возможности познать тайну противоположного пола, и он решил, что это еще один трюк природы, проверяющей, готов ли он к наступлению зрелости.

И вот теперь он стоял перед своим домом и смотрел на серебристую «вегу» по ту сторону Линденхёрста, означавшую, что она сейчас дома. И вдруг заметил, что на крыльце дома Вернонов лежит колли. «Чей это пес? – удивился он. – Может быть, Верноны купили его день или два назад?» Крупный, красивый пес, похоже, дремал. Томми шагнул на дорогу и сказал:

– Привет, малыш! Привет, дружище!

Пес не шевельнулся.

«Что с ним случилось? – размышлял Томми, переходя через улицу. – Может быть, он больной?»

– Привет, дружище!

Он хлопнул себя рукой по бедру, но колли никак на это не отреагировал. Однако стоило Томми ступить на лужайку Вернонов, как пес поднял голову и равнодушно посмотрел на него.

– Привет, малыш, – повторил Томми. – Ты чей такой, а? Твоя хозяйка Сэнди?

«Собакам везет во всем!» – подумал Томми и шагнул ближе. Колли оскалил зубы и очень тихо зарычал.

Томми замер. Колли медленно поднялся на лапы, но ни на шаг не отошел от двери. Капля слюны сорвалась с его нижней губы и с брызгами упала на дорожку. Томми очень осторожно попятился, и пес тут же снова свернулся клубком на крыльце. Добравшись до другой стороны улицы, Томми остановился и оглянулся, понимая, что Бык Тэтчер точно так же зарычит на него завтра, когда он снова зайдет в раздевалку. Или же придется целый день таскать с собой все учебники. Он задумался о том, продадут ли мальчику его возраста баллончик с аэрозолем «Мейс». «Странно вел себя этот пес, – размышлял Томми. – Мне рассказывали, что колли очень дружелюбны. Ну да ладно, допустим, он решил, что я захватил часть его территории или что-то еще в этом роде».

Тут он вспомнил, что через пятнадцать минут по телевизору будет показывать «Захватчиков», и потому нашарил в кармане ключ и поспешил войти в дом, чтобы не пропустить первую часть, в которой на Землю садится летающая тарелка.

XIV

Темнота. Без двадцати восемь.

Светло-голубой «мерседес» влетел в очередную колдобину на серпантине Блэквуд-роуд, и Пейдж Ла Санда вполголоса выругалась. «Боже, зачем только я сказала тому странному типу Фалько, что сама приеду на эту гору практически посреди ночи? – подумала она. – Почему не настояла на том, чтобы он прислал за мной машину? Если принцу как-его-там по карману арендовать замок, то, видит бог, он не разорился бы, если бы заказал для меня лимузин!» Чтобы не слышать свиста ветра среди мертвых деревьев, Пейдж включила радио и занялась поисками подходящей музыки. И наткнулась на окончание выпуска новостей радиостанции «КМЕТ»: «…зафиксировали три и четыре десятых балла по открытой шкале Рихтера, однако в некоторых домах Сан-Диего от последующих толчков разбились оконные стекла…»

«Еще одно землетрясение, – подумала она. – Господи, если не лесные пожары и оползни, то землетрясение!»

Пейдж покрутила ручку настройки и нашла то, что ей пришлось по душе, – новую песню Рори Блэка:

Я не из тех, кому дается еще один шанс

                                   с такою красоткой, как ты…

Я не из тех, кому подарит еще один взгляд

                                   такая красотка, как ты…

Она задумалась о том, какой из себя этот принц как-его-там, и вдруг поняла, что кто-то движется в темноте рядом с машиной.

Выхваченная светом фар пара собак бежала по обеим сторонам ее «мерседеса», словно королевский эскорт.

Пейдж поежилась при мысли о том, что могут делать здесь собаки, и прибавила газу, чтобы обогнать их. Через несколько минут она повернула и увидела громаду замка Кронстина. Кое-где в окнах горели свечи, сверкая разными цветами. Хоть это место и не было особенно привлекательным, Пейдж пришлось признать, что оно, по крайней мере, выглядит загадочно.

Она въехала в открытые ворота, оставила машину на подъездной дорожке и поднялась по каменному крыльцу. На ней было элегантное черное платье с колье в виде серебряного полумесяца, окруженного бриллиантовыми звездами. Пейдж знала, что выглядит потрясающе, и рассчитывала сбить с головы у этого принца корону, или как там она называется у венгров.

Она постучала, и дверь открылась почти мгновенно. На пороге стояла девушка-чикано в длинном белом платье.

– Привет, – сказал Пейдж. – Я мисс Ла Санда. Принц Вулкан ждет меня.

Девушка кивнула и жестом пригласила ее войти.

Она перешагнула порог, и дверь за спиной закрылась. «Какой у нее жуткий макияж!» – подумала Пейдж, направляясь следом за служанкой. Они прошли под люстрой, уставленной мерцающими свечами, и Пейдж сразу поняла, что именно на ней копы нашли обезглавленное тело Орлона Кронстина. В доме было холодно, как в морозильной камере, а наверху, под высокими сводами раздавались завывания и стоны встречных ветров. Пейдж прошла за служанкой по освещенному множеством свечей коридору, затем поднялась по витой каменной лестнице без перил. Наверху служанка показала Пейдж на грубо отесанную дверь, за которой оказался огромный зал с двумя гудящими каминами по обеим сторонам до блеска отполированного черного обеденного стола. В люстре трепетали огни еще более многочисленных свечей, а на столе, на равном расстоянии от середины,