Палатазин кивнул и потерянно направился к двери.

– Да, все в порядке, – услышал он собственный голос, словно бы доносящийся из глубокого тоннеля, ощутил под рукой холодную дверную ручку и повернул ее.

– Пришли мне открытку из Вегаса, – бросил вдогонку Гарнетт, когда Палатазин уже шагнул за дверь с поникшими плечами и таким видом, будто только что получил сильный удар в живот. – Мне очень жаль, что…

Но дверь уже закрылась.

«Боже! – подумал Гарнетт. – Надеюсь, эти две недели хоть что-то изменят! А если нет… что ж, пусть все уладится само собой. Но тот, кто хотел сжечь тела, найденные в Восточном Эл-Эй, кто требовал кремировать их, явно нуждается в долгом отдыхе. Бедняга», – мысленно вздохнул Гарнетт и заставил себя заняться другими делами.

XII

Было чуть больше двух часов пополудни, когда Джо услышала, как отрывается входная дверь. Она торопливо спустилась по лестнице и нашла Энди на кухне с бумажным пакетом в руках.

– Что ты делаешь дома в такую рань? – тихо спросила она.

Он бросил на нее быстрый взгляд и отвел глаза:

– Какое-то время я не буду ходить на работу.

– Что ты хочешь этим сказать, Энди? Объясни мне, что случилось!

Он принялся вынимать вещи из пакета. Там лежал пакет поменьше с надписью «Г. Шеффер и сын, ювелирные украшения».

– Мне дали две недели отпуска, – сказал он с мрачной усмешкой.

Джо молча наблюдала за тем, как он достает из пакета две одинаковые белые коробочки.

– Две недели, – прошептал он. – Может быть, через эти две недели Лос-Анджелес вообще перестанет существовать.

Палатазин протянул ей одну из коробочек:

– Надень это себе на шею. Я хочу, чтобы ты все время носила это и не снимала никогда – ни в душе, ни перед сном.

Дрожащей рукой Джо открыла коробочку. Там лежало позолоченное распятие на длинной цепочке.

– Очень красивое, но…

– Надень его прямо сейчас. – Он достал второе распятие из другой коробочки и застегнул цепочку у себя на шее. – Я хочу, чтобы ты привыкла его носить и не забывала о нем. Не знаю, насколько хорошо будет действовать это распятие, потому что оно не благословлено священником и не окроплено святой водой, но это лучше, чем ничего. Давай же, надень его.

Он подошел к ней со спины, чтобы помочь застегнуть цепочку.

Джо ошеломленно смотрела, как он вернулся к кухонному столу и снова запустил руку в пакет.

«Боже мой! – подумала она, вглядываясь в его лицо. – У Энди сейчас точно такой же вид, какой был у его матери, перед тем как ее увезли в дом престарелых. Точно такой же безумный блеск в глазах, так же решительно сжаты губы».

– Энди, – прошептала она, когда Палатазин вытащил из пакета несколько зубчиков чеснока и разложил их на столе.

– Мы порежем их на дольки и обмажем все подоконники, – сказал он. – Мама говорила, что это отпугнет вампиров, потому что у них очень острое обоняние, а этот запах напоминает им о смерти.

Он обернулся и увидел ее бледное как мел лицо.

– Ага, понятно. Ты тоже думаешь, что я сошел с ума, как считают все остальные, правильно?

– Я думаю… Энди, мы же сейчас не в Венгрии! Разные страны, разное время…

– Никакой разницы! – резко возразил он. – Вампирам плевать, на какую страну напасть, лишь бы пищи там было вдоволь. А время для их породы вообще ничего не значит! Говорю тебе, в этом городе появились вампиры! И кто-то должен разыскать Мастера, короля вампиров, пока еще не поздно!

– Не может такого быть… Что на тебя нашло, Энди?

– Это правда, – тихо ответил Палатазин. – Джо, я хочу, чтобы ты уехала. Возьми машину и уезжай как можно дальше отсюда. На восток, через горы. Ты это сделаешь… ради меня?

Она шагнула вперед и схватила его за руку:

– Мы уедем вместе. Устроим себе настоящий отпуск на эти две недели. Соберем вещи и завтра утром отправимся. Можно поехать в Сан-Диего или…

– Нет. Нужно еще дальше от города, потому что, когда они начнут разбредаться, их уже будет не остановить. Я хочу, чтобы между тобой и Эл-Эй были горы. Уезжай немедленно.

– Я не могу уехать без тебя. – Слезы отчаяния потекли по ее лицу. – И не уеду, черт возьми! Что бы ты там ни говорил!

Он взял Джо за плечи и заглянул в глубину ее глаз:

– Когда они придут – а они придут, это только вопрос времени, – я не смогу защитить тебя. Вероятно, и себя не смогу. Но я должен остаться здесь, должен… хоть что-нибудь сделать! Бежать бесполезно. Они будут продвигаться все дальше и дальше, и рано или поздно все человечество собьется вместе на крошечном пятачке, а потом вампиры придут и туда… и всему наступит конец, понимаешь? Со временем вампиры уничтожат друг друга, но лишь после того, как высосут всю кровь у людей. Кто-то должен попытаться остановить их!

– Почему именно ты? Из всех людей в мире – почему ты?

– Потому что я здесь, – спокойно ответил он, не отрывая от нее взгляда. – И знаю их повадки. А кто еще здесь есть?

– Пусть полиция этим занимается!

– Полиция? Ах да. Уж мне-то известно, как четко она работает! Нет, это должен сделать я. В одиночку, если такова воля Господа. А теперь поднимись наверх и собери вещи.

Он повернулся к своему бумажному пакету.

Но Джо не двинулась с места.

– Я не уеду, – упрямо объявила она. – Ты не сможешь меня заставить.

– Ну и дура.

– Я люблю тебя.

Палатазин посмотрел на нее и вздохнул:

– Значит, дважды дура. Ты поняла хоть что-нибудь из того, что я говорил?

– Я поняла, что мое место рядом с тобой. Я никуда не уеду.

Он молча уставился на нее, и Джо почувствовала, как обжигает его взгляд. Но упрямо не отводила глаз.

– Ну ладно, – сказал он наконец. – Если ты решила остаться здесь до утра, то помоги мне подготовиться. Порежь чесночные зубчики на кусочки.

Она направилась за ножом, а он достал из пакета баллончик с черной краской. Джо не стала спрашивать, что Палатазин собирается с ним делать.

Он подошел к входной двери, открыл ее и встряхнул баллончик. А потом изобразил на дверном косяке большое черное распятие, а под ним написал одно слово по-венгерски: «OVAJODIK».

«Берегитесь».

XIII

В средней школе Фэрфакса прозвенел звонок с последнего урока. Классные комнаты и коридоры быстро опустели. «Тойоты» и