– Ничего я не говорила, – запротестовала я. – Пыталась её задеть точно так же, как и она меня. Почему ты не спрашиваешь, что наговорила мне она?

Павел вдруг выдал что-то среднее между стоном и рыком в телефонную трубку.

– Вот не хватало мне проблем, так ещё бабские разборки!

Я не могла не отреагировать на это заявление и ядовито заметила:

– Может, тогда не стоило заводить гарем? Чтобы твои, как ты говоришь, бабы, не встречались и не устраивали эти самые разборки?

– Ничего я не заводил, – выдохнул он в сердцах, – никаких гаремов. Это лишь формальности!

– С кем формальности? С ней или со мной?

– Юль, ты чего от меня хочешь? Чтобы я тебе выложил все свои проблемы, а ты, такая замечательная, их руками развела? Так уверяю тебя, не получится.

– Может быть, – не стала я спорить, – я ничего в твоих проблемах и делах не смыслю. Но это совсем не значит, что не могу помочь. По крайней мере, я могла бы тебя поддержать. Могла бы, Паша, если бы ты этого хотел, если бы ты дал мне шанс. Но ты его не даёшь. И мне остаётся единственное: смириться с тем, что ты семейный человек, чужой муж. А чужому мужу не престало, знаешь ли, звонить женщинам, с которыми они изменяют женам, а те уже в курсе. Нужно сидеть рядом с супругой тише воды, ниже травы.

– Как много слов, – пожаловался он. – А толка от них никакого. Вот об этом я и говорю.

– Что ты хочешь? – тут же разозлилась я.

– Мне вечером приехать?

Я не знала, что ему ответить. Правда, не знала. Поэтому просто отключила телефон.

В этот день мне ещё предстояло неприятное дело, встреча с адвокатом и обсуждение предстоящего судебного разбирательства. Очередного. Порадовать мне адвоката было нечем, никаких перемен в моей жизни к этому времени не произошло, хотя, несколько месяцев назад мы обсуждали с ним, что мне неплохо было бы переговорить с бывшим мужем, и найти с ним хоть какой-то контакт, хоть какие-то точки соприкосновения отыскать в наших с ним взаимоотношениях. Ради дочери. Но за последние три месяца ничего сделать у меня не получилось. И винить в этом приходилось только себя. Вместо того, чтобы искать компромисс, я окончательно с Васей разругалась.

– Поругались? – спросил у меня адвокат, а я виновато опустила глаза.

– Что-то вроде этого.

– Это не очень хорошо, Юлия Александровна.

– Я знаю.

– Нам нужно предоставить характеристики. Чтобы показать суду, что вы достойный, полезный и, так сказать, идейно правильный член общества.

Все эти юридические термины неизменно нагоняли на меня тоску и печаль. Достойный член общества. То есть, раньше была не достойный, и меня лишили родительских прав. А вот сейчас надо доказать, что я, как батарейка, сменила заряд с минуса на плюс. Чувствую себя дешевой вещью на полке магазина.

– Кстати, об этом. – Я посмотрела за окно, потом снова на адвоката. – Вы не могли бы выяснить, есть ли в полиции заявление двухнедельной давности…

– Заявление на кого?

Я вздохнула.

– На меня. – И тут же принялась оправдываться, переигрывая воодушевление: – Произошёл некий инцидент, в Борске. Незначительный. Но вы же понимаете, какое ко мне там отношение… Так что, возможно, на меня написали заявление.

Адвокат, моложавый мужчина средних лет, кстати, как профессионал он мне очень даже нравился, смотрел на меня вроде бы и серьёзно, но в то же время в его глазах мелькали искорки смеха.

– По какому поводу заявление?

Я призадумалась на секунду. Пожала плечами.

– Скорее всего, хулиганство.

– Занятно.

Я расслышала в его голосе насмешку и снова попыталась объяснить.

– Это, на самом деле, недоразумение. Точнее, наговор. У меня свидетель есть.

– Это хорошо.

– У меня есть свидетель, у которого есть свой юридический отдел, и мне пообещали, что этому заявлению не дадут ход. Поэтому, я прошу вас проверить… Чтобы удостовериться.

– Я сделаю запрос, Юлия Александровна. Обязательно. Но вы не могли бы мне назвать имя свидетеля… со своей юридической службой.

Я решила, что в этом ничего запретного нет, и назвала полное имя Павла. Правда, покинув адвокатскую контору, решила всё-таки Зотову позвонить и предупредить. Так, на всякий случай.

– Никакого заявления там нет, не переживай, – отмахнулся Павел от моего беспокойства. – Я уже и с Васькой по этому поводу переговорил.

– А он?

– А что он сделает, Юль? Конечно, ему выгодно, чтобы оно было. Но для этого нужно предпринять кое-какие действия, а против меня он идти побоится. Кстати, как там звали нашу жертву твоего отчаянного нападения?

– Андрей, – неохотно напомнила я, – Кудряшов.

– Вот-вот. Он заявление забрал самолично, без всякого давления прошу заметить. Поэтому ссылаться на него в суде будет глупо.

У меня вырвался тяжкий вздох. Павел услышал его и спросил:

– Ты переживаешь?

– Конечно, переживаю. Это мой последний шанс…

– Юля, – начал он достаточно нетерпеливо, но затем замолчал. По всей видимости, понял, что я совсем не хочу слышать то, что он мне скажет. – Давай хотя бы пообедаем вместе, – предложил он.

Я молчала. Мне очень хотелось согласиться. Очень хотелось его увидеть. Я молчала, а Павел проговорил тише:

– Не дури. Приезжай в офис, я через час освобожусь, и поедем обедать.

Это было предложение, от которого я не смогла отказаться. Мне сразу вспомнилась вчерашняя встреча с его женой, то, как Татьяна смотрела на меня, свысока, все слова, что она мне говорила. Некоторые из них меня всерьёз задели, а сейчас Павел просил меня приехать к нему. Ну, кто бы на моем месте отказался? Хотя бы, ради того, чтобы доказать самой себе, что все слова в мой адрес, несправедливы. И это не я ошибаюсь, это Татьяна говорит о том, чего уже нет.

В общем, в такси я садилась с определенным настроем, в приподнятом настроении, чувствуя себя, своего рода, победительницей, а потом вдруг почувствовала себя глупой и наивной из-за своих победных мыслей. Слишком я приободрилась, а ведь я, очевидно, очень многого не знаю. И о его браке в том числе.

В офисе Зотова на моё появление никто не обратил ровным счётом никакого внимания. Я прошла мимо охранника у входа, он даже головы в мою сторону не повернул, совершенно не заинтересовавшись новым посетителем. Прошла по длинному коридору, мимо череды кабинетных дверей, оказалась в небольшом холле с диванами и кофеваркой в углу. Мимо меня ходили сотрудники, и никому не было до меня дела.

– Где мне найти Павла Михайловича?

Мне указали направление к кабинету начальника, и тут же скрылись за другой дверью.