мягкие ладони. С ее запястья свисали тасбих из девяноста девяти серебряных бусин. Сколько раз она перебрала их сегодня? По тридцать три бусины на каждую часть прославляющего Всевышнего зикра, и Ясмин повторила каждую из них про себя: Слава Аллаху, Хвала Аллаху, Аллах велик.

– Они найдут ответ, – сказала Аниса.

Ясмин завидовала ее уверенности. Ее вере.

– Найдут, – повторила Аниса, глядя на мужа. Она ждала, что ответ найдет Баба, и давала ему это понять.

Шаокат накрыл ладони Ма другой рукой и слегка их пожал. На тыльной стороне его ладони напряглись сухожилия.

– Ты помолишься за нашу внучку, – сказал он. – Аллах тебя услышит. Я сделаю все, что смогу.

Ясмин отвернулась и утерла со щеки слезу.

Разбор клинического случая

– Они не знают, что делать, – сказал Баба, когда они вышли из зоны ожидания, чтобы поговорить с глазу на глаз. – Я предположил острую аденовирусную инфекцию. Они посмотрели на меня словно на безумца.

– Они ее исключили? – Вряд ли врачам понравилось, что родственник указывает им, что делать. А Баба, скорее всего, действовал им на нервы.

– Нет, – ответил Баба. – Пройдемся. На ходу лучше думается.

Ясмин прошлась с ним по коридору. Он шагал так широко, что ей приходилось семенить за ним, чтобы не отстать. Коридор был выкрашен в сиреневый цвет. В воздухе стоял знакомый больничный запах вареных овощей и дезинфицирующего средства.

– Анализ на нее прост, – сказал Баба. – Прямой метод РИФ. Результат можно получить через шесть часов. Если бы они назначили анализ, когда я его предложил, сейчас мы бы уже знали. Ты понимаешь, о чем я, – прямой метод реакции иммунофлюоресценции. Да, прямой метод РИФ. Но они еле шевелятся. Полагаются на антибиотики. На мой взгляд, это ошибка. Температура не спадает вот уже пять дней.

– Сыпь есть? – В конце коридора Баба круто развернулся на каблуках, и Ясмин снова засеменила вслед. – Какой уровень лейкоцитов? Уровень тромбоцитов? Гемоглобин? Расскажи, что им известно на данный момент.

Они вместе мерили шагами коридор, время от времени обходя какого-нибудь шаркающего пациента, и Шаокат выдавал ей факты и цифры. Иногда он останавливался, чтобы свериться с блокнотом, куда внес подробные пометки. Трансаминазы в норме. ГГТП высокая, С-реактивный белок – очень высокий. УЗИ брюшной полости показало фокальное утолщение стенки кишечника, легкий отек желчного пузыря, легкую гепатоспленомегалию и лимфаденомегалию рядом с воротами печени. Посев крови и серология на вирус Эпштейна-Барр, микоплазму пневмонии, хламидию пневмонии, вирус простого герпеса первого и второго типов, парвовирус В19, вирусы Коксаки и токсоплазму в процессе. Завтра все они наверняка будут исключены.

– Баба, почему ты так считаешь? Ты чего-то недоговариваешь?

Он остановился и развернулся к ней.

– Конечно нет! Мы справимся вместе. Разберемся с этим клиническим случаем вместе. Разве не этим мы занимались столько лет?

Багаж

Следующие три дня прошли мучительно медленно и до боли быстро. Внутривенные антибиотики сбили жар, но передышка оказалась недолгой, и у Коко снова подскочила температура. Люси почти не отходила от дочери. Ясмин наконец-то позволили увидеть племянницу. Казалось, Коко скукоживается и сворачивается клубком, словно передумав рождаться и желая вернуться в утробу.

Джо приезжал в каждую свободную минуту. Джанин и Ла-Ла в него влюбились. Такой красавчик! Такой джентльмен! Уж я бы дала ему пощупать мой пульс! Таков был его дар – благодаря его внимательности люди чувствовали себя особенными, казались себе центром вселенной. Этим даром он делился с Джанин и Ла-Ла, и Ясмин видела, как их настроение поднимается с его приходом и падает, стоит ему уйти.

Она вышла с ним на парковку.

– Ясмин, – сказал он, – ты не могла бы устроить ее в больницу Грейт-Ормонд-стрит? Не сомневаюсь, что здешние врачи делают все, что в их силах, но местная больница…

– И как, по-твоему, я это сделаю? Схвачу ее и убегу? – Она не ожидала, что в ее голосе прозвучит такая злость. – Прости. Если бы я была повнимательнее, то, возможно, могла бы…

– Прекрати! Ты сама знаешь, что это неправда. – Джо взял ее за подбородок и приподнял голову, заставляя посмотреть ему в глаза. Ах, эти глаза. Такие светлые, нежные и в то же время пылкие. Когда она заглянула в них в первый раз, то впервые в жизни почувствовала, что ее по-настоящему видят.

– Вчера приходила твоя мама, – сказала Ясмин.

– И что сказала?

– Ничего. Просто пришла, и всё. Так мило с ее стороны. У нее что, какой-то пунктик насчет больниц? Фобия?

– Нет. Почему?

– Она была расстроена. – Гарриет расплакалась в зоне ожидания, взбаламутив успокоившуюся было Джанин. – Причем расстроилась она в родильном отделении.

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Вроде нет. Значит, она ничего не говорила?

– А что она должна была сказать? – Ясмин одернула задравшуюся от ветра юбку. Над черной асфальтированной площадкой и блестящими металлическими крышами сияло чистотой хлористо-голубое небо. Между машин свистел ветер. – Джо, между тобой и Гарриет… что-то произошло? Вы поругались?

Его лицо побелело. Так выглядят пациенты, когда слишком резко встают после укола или когда у них берут кровь. Признак предобморочного состояния.

– Нам надо поговорить, – ответил он. – Но не сейчас.

– Да, – сказала она. – Не здесь.

– Я… Дело в том… – Джо боролся с какими-то эмоциями, но Ясмин не могла понять, что именно его тревожит. – Терапия оказалась… гораздо тяжелее, чем я думал, и… заставила меня многое осознать… Видишь ли, я поговорил с Гарри… про… некоторые моменты, которые я осознал. Было тяжело. Ей тяжело было это слышать. Прости, зря я сейчас тебя этим загрузил.

– Все в порядке. Ты можешь мне рассказать. Это как-то связано с твоим отцом?

– Вроде того. Я тебе расскажу, но это долгая история, так что… Оказывается, я и не догадывался, как много у меня багажа.

– Мне очень жаль.

– Ты тут ни при чем.

Не отправься он на психотерапию, этот багаж по-прежнему был бы надежно упрятан в забытом уголке подсознания. Считается, что лучше все обсуждать, но так ли это? В семействе Ясмин все было наоборот. Они держали друг друга в потемках. Семья Горами начала распадаться, только когда пролился свет.

– Джо, – сказала она, – за тем нашим несостоявшимся ужином я хотела поговорить с тобой о нас.

– Звучит серьезно. Ты собиралась со мной порвать? – Он с улыбкой убрал с ее лица прядь волос, но Ясмин почувствовала, что его рука дрожит. Возможно, его глаза наполнились слезами только от ветра, но смотреть в них было невыносимо.

– Нет, конечно, – ответила она.

Шандор

Шандор сидел за столом, перечитывая написанную им лекцию «К вопросу о медицинской мудрости. Руководящие принципы практики, обучения и исследований». Перевернув страницу, он увидел на полях элегантный почерк Мелиссы. «Истинно так, – написала она, – а когда закончишь исцелять мир, не хотел бы ты сводить на ужин свою жену? P. S. Я люблю тебя».

Надо будет забронировать столик в ее любимом итальянском ресторане, где подают буррату, которая так ей нравится.

Шандор продолжил читать: Почему мы так часто возвращаемся к таким фигурам, как Фрейд, Юнг, Роджерс, Минухин и Сатир? Потому что в глубине души знаем, что следует принимать во внимание отнюдь не только эмпирические исследования, терапевтические методы и анализ затрат и выгод. Мы обращаемся к ним за их проницательными наблюдениями за человеческой природой. За тем, что важно на самом деле. Разве можно направить клиента на путь к благополучию и насыщенной, осмысленной жизни, не понимая значения этих слов? В лекции он недостаточно написал про связь. Возможно, надо найти подходящее место, чтобы ввернуть свою любимую цитату из Альберта Эйнштейна. Он приписал внизу страницы: Человек – это часть целого, которое мы называем Вселенной, часть, ограниченная во времени и в пространстве. Он ощущает себя, свои мысли и чувства