– Я была здесь, я же тебе говорила…

– Только не надо мне врать. Я хочу знать правду.

Его ледяной тон слишком задевает меня. Даже несмотря на то, что Даниил по идее имеет полное право так говорить. Я бы тоже злилась на его месте и, возможно, не доверяла, сомневалась бы в нём. Только легче от этого не становится. Внутри всё противится такому его поведению по отношению ко мне.

– Я не вру. Я правда была здесь. Просто очень устала, уснула, не успев тебе позвонить. И проспала до самого утра.

– У тебя весь вечер был отключен телефон, и включила ты его только утром.

– Я правда была здесь, Даниил.

– Почему не приехала ко мне?

– Просто ситуация изменилась.

Карие глаза впиваются в моё лицо с особенно пристальным вниманием.

– Может, расскажешь подробнее о своей ситуации?

Я судорожно втягиваю носом воздух, пытаясь собраться с силами. Да, надо бы рассказать. Только как это сделать, когда спрашивают таким тоном?

– Это не так просто… – выдыхаю я в конце концов, отводя взгляд.

– Ну что ж, давай я тебе помогу. Кто он? Как зовут? Это было одноразовое развлечение, или ты мне замену нашла и сейчас не знаешь, как помягче послать?

Поднимаю на Хоффмана ошарашенный взгляд.

– Ты что, думаешь, я тебе изменила?!

– Я не знаю, – пожимает плечами Даниил, откидываясь на спинку стула и складывая руки крест-накрест на груди. – Ты мне скажи.

Меня захлёстывает таким возмущением, что воздуха в лёгких начинает не хватать.

– Да как ты смеешь меня в таком подозревать!

– Как я смею? – ровным голосом переспрашивает он. – Знаешь, я вчера чего только не думал, пока тебя искал. Даже Стасу позвонил. А он посоветовал мне поискать тебя в какой-то там гостинице, сертификат в которую он тебе дарил. Но знаешь, туда уже я не поехал.

Я растерянно хлопаю глазами несколько раз.

– Этот сертификат у меня в сумке лежит. Хочешь, покажу? Я вообще про него забыла! Да и причём тут это?

– Может быть, и не причём, я не знаю, – снова небрежно пожимает плечами Даниил.

– Почему ты со мной так разговариваешь, Дань? – нервно выдыхаю я. – Да, я заставила тебя поволноваться, прости меня за это, мне очень жаль! Но это не значит, что я сейчас вру, и тем более это не значит, что я тебе изменила!

– Тогда озвучь какую-нибудь правдоподобную версию, куда ты потерялась до самого утра!

– Да ты, по-моему, сам уже всё решил! Хочешь думать, что я тебе изменила? Пожалуйста, думай так!

Даниил поднимается на ноги так резко, что стул с грохотом отъезжает назад. Челюсть Хоффмана плотно сжата, карие глаза сверкают гневом, пронзают меня насквозь.

А потом он просто разворачивается и уходит из кухни.

Я застываю на месте ни жива ни мертва.

Не проходит и минуты, как громко хлопает входная дверь моей съемной квартиры, заставляя меня вздрогнуть.

* * *

До меня медленно доходит, что случилось. В груди расползается ощущение липкого страха – он ушёл. И больше, скорее всего, уже не вернётся. Осознание такой перспективы парализует меня. Дыхание застревает в горле. Не могу сделать вдох.

Господи, что я натворила?

Даниил всю ночь волновался. Искал меня. С ума сходил. К Тае ездил, даже Стасу звонил! А его отец… До меня только сейчас доходит причина, по которой меня вчера выдернули с улицы и привезли к Ольшевскому-старшему. С чего вдруг важный олигарх снизошёл до персональной аудиенции с какой-то девчонкой, пусть с которой и встречается его сын? Да потому что Сергей Петрович был уверен, что я собралась замуж за Даниила! Выходит, Хоффман сказал ему об этом? Боже… Все эти разговоры про свадьбу, я же не воспринимала их всерьёз! А для Даниила, значит, всё было иначе! И почему я раньше не сообразила?

Срываюсь со стула, одержимая желанием всё исправить. Бегу в прихожую, натыкаясь на косяки. Пренебрегаю верхней одеждой, хватаю ботильоны, чтобы обуться, но через секунду бросаю их обратно на пол, не желая тратить время. Выбегаю в подъезд босиком.

Шершавые ступени лестницы больно впиваются в мои беззащитные ступни, обтянутые лишь тончайшей тканью капроновых колготок, но я не обращаю на это внимания. Толкаю тяжёлую дверь, выскакивая наружу.

Меня обдаёт холодным порывом ветра, бросает в лицо горсть мокрых капель.

На улице идёт дождь.

Но я не останавливаюсь ни на секунду. Бегу дальше, хлюпая босыми ногами по мокрому асфальту, думая лишь о том, чтобы успеть. Догнать. Остановить. Объяснить всё.

Но не успеваю…

На моих глазах автомобиль Даниила отъезжает от подъезда с громким рёвом двигателя.

Я по инерции пробегаю ещё несколько шагов и останавливаюсь, потерянно глядя ему вслед.

Из глаз градом начинают катиться слёзы, смешиваясь с каплями дождя. Грудную клетку разрывает от боли. Какая же я дура, что же я наделала!

Обхватываю себя руками. Мне очень холодно. Блузка и волосы быстро намокают, прилипая к коже. Ноги начинает леденеть в холодной воде. Но я не могу пошевелиться. Стою и реву, впиваясь ногтями в свои предплечья.

Тело сотрясает крупной дрожью то ли от рыданий, то ли от холода.

Понимаю, что нужно возвращаться в квартиру, что я сейчас простыну и заболею, но у меня совершенно нет сил. Опускаю голову, закрываю глаза и продолжаю отчаянно плакать. Мне до одури страшно, что теперь всё потеряно.

Почему я не остановила его сразу? Почему не объяснила всё нормально? Что если теперь он не возьмёт трубку, не захочет выслушать, не захочет больше ничего?!

Я бы на его месте именно так и поступила…

Шелест шин по мокрому асфальту вырывает меня из кокона, заставляет поднять глаза на приближающийся к дому автомобиль. Сердце в груди делает кульбит, когда я понимаю, что это он. Это Даниил. Он вернулся!

Ставит машину на то же место, глушит мотор, я забываю дышать, впиваясь взглядом в его красивый и хмурый профиль за стеклом.

Мой любимый поворачивает голову и замечает меня в десяти шагах от его машины. Стоящую босиком в холодной луже, нервно сжимающую руками свои плечи, раздетую и промокшую насквозь. И густые брови тут же взлетают вверх, а карие глаза округляются, едва не вылезая из орбит.

Даниил вылетает из машины, громко хлопнув дверью, и быстрыми шагами приближается ко мне.

– Ты с ума сошла, босиком?! – орёт он на меня издалека.

А я истерично улыбаюсь и всхлипываю, содрогаясь всем телом.

– Я люблю тебя, – произношу я одними губами.

Он видит и понимает, строгость на его лице сменяется другим выражением, которое я не успеваю считать, потому что уже через секунду Даниил снова хмурится.