— Сама я не смогу, поймите! — Она умоляюще переводила взгляд с одного мужчины на другого. — Я боюсь его! Без поддержки мне далеко не уйти.

— Говори, как мы можем выбраться! — Командир специального отряда, снискавшего славу в жестоких походах в Дикие земли, был безжалостен и давал знать, что не потерпит никаких условий.

— Пообещайте…

— Говори! Быстро!

— Есть тайный проход к затопленным штольням, — запричитала Мейла. — Вход охраняют, напрямую — никак, а вот через проход…

— Почему я о нем не знаю? — удивился Мотанг.

— Мой отец, — она старалась объяснять как можно убедительнее, — вырабатывал породу в этих штольнях для набережной. Мы жили у самой горы, у родника…

— Мне кажется, это плохая идея, — высказался Орч, — не нужно давать дополнительный повод Изуверу, тем более личный. Если он выкрутится и узнает, что его баба сбежала с нами — нам несдобровать.

— Думаешь, у него или у Кайрана, — возразил Мотанг, — кто бы из них не взял верх, — недостаточно поводов гнаться за нами?

Первый учитель замялся, не найдясь с ответом.

— А как же наш отец?! — вспыхнул Шан, с возмущением и обидой слушавший, как учителя, воспитывавшие и обучавшие его нравственным устоям, уже не считают отца значимой фигурой в разворачивающейся битве за трон.

— Помолчи, Шан, — устало махнул рукой Орч.

— Заб! — тревожно воскликнул Мотанг, стоящий у окна.

Забиан лишь кивнул бывшему начальнику и, запустив руку под полу балахона, отстегнул меч. Он спокойно обвел взглядом всех, кто находился в комнате, задержавшись напоследок на любовнице Рауккара…

— Знаешь, почему я согласился войти в твой дом, Мейла? — невозмутимо спросил он, и женщина побледнела, сделавшись еще меньше и несчастнее. — Чтобы принять тут бой. На улице могут пострадать невинные люди. Ты же этого тоже не хочешь, ведь так, Мейла?

Трясясь от страха, она вжалась в угол, будто Забиан признался, что хочет убить ее и что воплотит задуманное немедленно.

Воин и вправду достал свой меч, который тут же подмигнул Шану солнечным отблеском. Широкое лезвие на месте дола имело узкий вырез. Небольшой черный камень, размером с глаз, был закреплен искусным перекрестием у самой гарды, посередине. На черенке намотана красная лента. Шан никогда раньше не видел оружия самого сильного воина в войске Владетеля, но слышал о нем изрядно.

«Саранча», — так назвал беспощадный, сеющий смерть мелиновый меч его первый и единственный пока что хозяин, Забиан Ревущий. Три мелина было вплавлено в лезвие и один, обработанный, установлен в пяту. По слухам, и навершие эфеса представляло из себя еще один желтый карг. А уж об их вальзивах слагали такие небылицы, что отличить правду от вымысла не представлялось возможным.

Заб скинул балахон, готовый к встрече с врагом — в сверкающем величии аманкула, с несокрушимой Саранчой в руках.

Мотанг молча достал свой Гнус и кивнул Орчу на спальню:

— Запрись там с детьми и Мейлой.

Первый учитель прищурился — по видимому, у него были свои соображения на этот счет, — но возражать не стал. Он поднялся с кресла, прихватил за плечо наследника и проводил всех троих в спальню, прикрыв за собой дверь.

Послышался громкий грохот. Скорее всего, выбили дверь. Затопали вошедшие.

Мейла присела на край кровати с нежным шелковым покрывалом сиреневого цвета, лицо ее застыло в растерянном оцепенении.

Шан обнял сестру и сосредоточенно вслушивался. Учитель стоял у самой двери, готовый голыми руками придушить любого, кто ворвется с недобрыми намерениями.

Насмешливо-рассудительный тон незнакомого Шану голоса вызвал в наследнике спазм тупой боли в ребрах: он тяжело дышал, не хватало воздуха, хотелось вдохнуть глубже, но было страшно и, казалось, ребра цепляются и тычут в легкие:

— Забиан… Забиан… И вдруг предатель! Опозорился так опозорился! А я-то думал: ну уж Забиан-то Ревущий не откажется от той кормушки, что уготована избравшим верную сторону. Ан нет!

— А я был уверен, — твердым, без капли беспокойства, голосом отвечал Заб, — ума у тебя не хватит понять, что ждет того, кто выберет неверную.

— Напугал-напугал! — Нагрянувший деловито расхаживал, цокая по выложенному каменной плиткой полу. — Оглянись вокруг, Забиан, это твоя последняя Тишина! Отдай красный и детей Владетеля и тогда, так и быть, я нарушу приказ Кайрана, а ты не будешь страдать на дыбе в подземелье и гнить заживо, а умрешь в бою. А вас, Мотанг, я уважаю и отпущу, если отступите.

— Вот так просто? — Настала пора и Забиану усмехаться. — Может уже хватит трепаться? Или ты больше ничего не умеешь?

Раздался крик сорвавшегося покоя. Отброшены формальности. После звона встретившихся клинков, слух потряс визг собаки, попавшей в западню — раздирающее душу скуление.

Комната пошатнулась. От стены отвалился кусок штукатурки. Мейла вскрикнула и закрылась руками, а Орч отошел в глубь спальни. Шум завязавшегося боя был так близок и ясен, что Шану казалось: вот-вот стена, отделяющая их от кровопролития, падет и его затянет в смертоносный омут, от которого он отгородился. Он ощущал пугающую и одновременно притягательную энергию.

В следующий миг Шан вздрогнул, потому что в дверь вонзился зазубренный крюк, пробороздил в бок, до стены, раздирая доски в щепу, а затем кто-то сильный так рванул свое оружие с той стороны, что сорвал петли. Дверь унеслась в глубь комнаты. В образовавшемся проеме стоял и тяжело дышал стражник в окровавленных латах. Он посмотрел на наследника и ухмыльнулся. И тут же его голова соскочила с шеи, срубленная идеально ровным ударом. Тело свалилось в спальню.

Орч подскочил к убитому и выдернул из его рук крюки. Бросив на юношу взгляд, полный невысказанных надежд, учитель рванул в гущу боя. Шан и не подозревал, что Первый учитель имеет навыки владения оружием, ведь он так ратовал за миролюбие.

Двери не было. Теперь ничего не отделяло Шана от мешанины воплей, вспышек и ударов разного толка: от звона сцепленных мечей до глухих стуков отброшенного неведомой силой тела. Он обернулся: Флейя в ужасе хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, а Мейла, побледневшая, вцепилась в подушку. Шан снял маску прислуги с лица и, завороженный, медленно и неосознанно стал приближаться к проему.

Забиан стоял спиной к спине с Мотангом посередине комнаты, заваленной изуродованными трупами. Саранча еле слышно гудела, камень у гарды светился, как маленькое солнце. Стало гораздо жарче, а в воздухе витал почти видимый, нестерпимый и густой запах крови. Все стены — в подтеках из алой, тягучей жидкости. В углу горела ножка перевернутого стола. «Как можно было сразить столько противников за такой короткий срок?» — пронеслось в голове Шана.

Мотанг только теперь заметил, что Орч присоединился к ним. Обеспокоенно оглядев детей, он снова вернул внимание противникам, которых осталось пятеро. Трое с его стороны, один подступал к Орчу, перекидывая короткий меч из руки в руку, и еще один с узким щитом, заостренным книзу, загораживал выход.