По окончании встречи выехали на какое-то плато, где наш связист развернул свое оборудование – по тем временам весьма громоздкое. Отдельно у него была круглая антенна, которую он долго устанавливал в необходимом направлении. Когда оно было найдено, включил свой аппарат и спросил, какой номер «кремлевки» следует запрашивать. Я назвал телефон Альберта Чернышева. И через минуту услышал его громкий голос: «Юра, – с недоумением спросил он, – а ты откуда звонишь?» Я кратко доложил о ситуации, сказав, что подробнее отпишусь из посольства в Эмиратах. Однако добраться до него удалось еще не скоро. Наш афганский посредник сообщил, что придется заночевать в Кандагаре, так как на следующий день будут организованы неформальные контакты с нужным человеком из талибов. А посему мы вернулись на нашу виллу, где нам был подан вполне приличный ужин.

Все было бы ничего, да вот погода подвела. Улетали мы утром из Шаржи, где была жара, днем в Кандагаре тоже была теплая погода (стоял конец сентября), а вот с наступлением вечера резко похолодало. Одеты мы были весьма легко: на мне был летний пиджачок, а остальные коллеги были просто в рубашках. Начали серьезно замерзать – никаких одеял, покрывал на вилле не было. И тут полковник Хохлов наконец-то и открыл свой кейс, а в нем оказалась бутылка виски, увы, всего на пол-литра. Так что на всех хватило только по несколько глотков, но все же чуть-чуть согрелись, хотя и ненадолго. Из-за холода ночью практически не спали. На следующий день повстречались с обещанным талибом – одним из начальников охранной службы. Разговор шел не в открытую, а эзоповским языком, с намеками на вознаграждение в случае освобождения экипажа. Но конкретно ни до чего не договорились, и к вечеру нас отвезли в аэропорт, где нас дождался наш родной Ил-76.

Взлетели и в самолете отогрелись уже по полной – благо и одеяла были, и запасы коньяка имелись внушительные. После всех передряг маханули не по одной рюмочке: и для согреву, и для снятия нервного стресса. Прибыли в Шаржу. Заходим в зал аэропорта, и вдруг – ослепительный свет в глаза, направленная на меня телекамера и журналист с микрофоном. Он говорит: «Это телеканал НТВ, мы знаем, что вы только что вернулись из Кандагара, и просим эксклюзивное интервью». Деваться было некуда. Кое-как встряхнулся, собрался и ответил «по-дипломатически» (то есть, уклончиво) на несколько вопросов. Позднее в Москве спросил у жены: «Ты видела мое интервью по НТВ? Ну и как я выглядел? Заметно было, что небритый, в перемятом пиджаке и изрядно выпимши?» Жена вроде искренне ответила, что все выглядело весьма достойно.

Продолжу коротенько о нашей эпопее. На следующее утро после возвращения из Кандагара отправились с Замиром Кабуловым в посольство. Вернули стотысячную, так и не понадобившуюся упаковку с долларами в черную сумку. Написали подробную депешу в Центр. Мне было предоставлено право (как заместителям министра иностранных дел) подписывать шифртелеграммы лично – без участия посла, хотя после отправки я их обычно ему показывал. Возвратились в наш отель в Дубае, где продолжилась нескончаемая торговля с афганским посредником все по тем же проблемам: сколько дадим, до или после возвращения экипажа и самолета, как конкретно будут передаваться деньги. На этом этапе договориться не удалось. С согласия руководства была взята временная пауза, и мы обычным рейсовым самолетом вернулись в Москву. Ил-76 с МЧСовцами остался в Эмиратах, сумка с долларами в посольстве.

Прошло какое-то время в томительном ожидании, когда же поступит сигнал, что можно будет вернуться в Эмираты. Наконец он поступил, и мы сразу же вылетели. В знакомом отеле в Дубае опять началась все та же бодяга по вышеперечисленным вопросам. Но постепенно дело сдвинулось к конкретным договоренностям. Сначала сошлись в цене – 2,2 миллиона долларов за экипаж и самолет плюс определенная сумма посреднику за его услуги. После очень трудных и затяжных дискуссий удалось добиться и другого: «сначала стулья, а потом деньги». То есть они будут переданы талибам только после того, как мы получим официальное сообщение, что самолет пересек границу и влетел в воздушное пространство Эмиратов. Долго обсуждалась процедура самой передачи денег. Был забронирован соседний с нами номер в гостинице, куда должны были прибыть талибские «инкассаторы».

Все вроде бы уже было на мази, и вдруг снова срыв. К условленной дате талибы прибыть не смогут, и реализация достигнутых договоренностей откладывается на неопределенный срок[7]. Доложили в Центр и получили указание возвращаться в Москву – теперь уже не рейсовым самолетом, а на нашем персональном Ил-76. А сумку с тремя миллионами оставить на хранение в посольстве до лучших времен, если они когда-нибудь наступят.

На этом мое личное участие в кандагарской истории заканчивается. Через месяц с небольшим я отправился к месту нового назначения – в Белград. О дальнейшем развитии событий, в том числе знаменитом «побеге» из Кандагара, о котором не так давно был снят фильм – «боевик-клюква», я узнал уже только из сообщений СМИ. Комментировать массу информации, размещенной в Интернете, я не берусь – слишком много там набралось противоречивых фактов, в том числе о роли в освобождении небезызвестного Виктора Бута.

В заключение могу лишь привести текст приказа министра иностранных дел РФ Е.М. Примакова от 2-го октября 1996 года: «Объявить благодарность за существенный вклад в дело освобождения российских летчиков, удерживавшихся Движением талибов в г. Кандагаре, послу России в СРЮ Ю.М. Котову». Вывесили его на пару дней на доске с объявлениями у лифта в белградском посольстве. А потом сняли. И вспомнил я о нем только сейчас.

Югославия: до, во время и после бомбежек

Мы улетали в Белград в феврале 1996 года, а в конце 1995-го были подписаны Дейтонские соглашения, положившие конец кровавой войне в Боснии и Герцеговине. Югославия в ней была задействована по полной. Когда я принялся читать толстые папки телеграмм из Белграда за прошедший год, то увидел, что они напоминают собой фронтовые сводки. Другие проблемы практически не затрагивались. Но теперь все это осталось в прошлом. Об этом мне говорил на прощальной беседе и новый министр иностранных дел Евгений Максимович Примаков. Ваша первоочередная задача, подчеркнул он, незамедлительно приступать к восстановлению двухсторонних отношений во всех сферах: торгово-экономической, научно-образовательной, культурной, да и возможности для возобновления военно-технического сотрудничества сейчас тоже появились. «И отдельное поручение, – сказал Евгений Максимович в заключение, – прошу вас внимательно следить за ситуацией в Косово. Я этой проблемой давно интересуюсь и сильно опасаюсь, что развитие событий там