Скрывать мне особо было нечего. Список сорока семи советских дипломатов, высланных из Франции, в коем фигурировала и моя фамилия, неоднократно публиковался. Поэтому без утайки напомнил собеседнику об этой давней истории. Даже с некоторыми комментариями: «Неужели в вашей ДСТ (контрразведка) было неизвестно о моих предыдущих должностях: помощник послов Зорина и Абрасимова во Франции, помощник заместителя министра иностранных дел Фирюбина? Или они полагали, что на них мог находиться сотрудник внешней разведки?» Фильоль выслушал меня с сочувствием, но в детали особо не вдавался. Через некоторое время он уехал на недельку в служебную командировку в Париж. На следующий день после возвращения в Белград мы с ним увиделись на каком-то приеме. Он тут же бросился ко мне и после взаимных приветствий сразу перешел к делу:

– Юрий, ты ведь, наверное, помнишь, что до назначения в Югославию я был Генеральным инспектором МИД'а. Благодаря этой должности, у меня были налажены прочные контакты с представителями наших спецслужб. Будучи сейчас в Париже, я воспользовался этим и прокачал твою проблему. Можешь в любой момент обращаться за визой во Францию, никаких препятствий для ее получения нет.

Я поблагодарил Станисласа за информацию, а через некоторое время, когда появилась возможность взять краткий отпуск для поездки во Францию, запросил искомые визы. На одну поездку, сроком на две недели. В тот же день мы с женой их получили. Правда, не разовые, а многократные и на год. Впоследствии я продолжал получать такие же добрых два десятка раз.

Пробежал предыдущий абзац и увидел словосочетание «краткий отпуск». Придется немного развить эту тему. Дело в том, что за четыре года пребывания в Югославии полный отпуск мне предоставили только один раз в августе 1996 года. Использовали мы его по максимуму. До отлета в Москву в качестве отпускников сопроводили нашего водителя Мансура в Австрию. В Белграде возможностей для техобслуживания двух представительских «Мерседесов»-500 не было. Вот и приходилось их по мере необходимости гонять в Вену. Обычно в сопровождении дипломата, которым на сей раз был посол. Водитель не обиделся. И на сам техосмотр ему выделили срок побольше, чем всегда, да по дороге мы еще на сутки остановились в Будапеште.

Ну а далее по мере того, как внутриполитическая обстановка в самой Югославии становилась все более напряженной, а внешнее давление на нее из-за Косово усиливалось, о такой роскоши, как полновесные отпуска, мечтать уже не приходилось. Иногда удавалось выцыганить пяток рабочих дней на отпуск, но всегда с условием, чтобы был недалеко и в любой момент мог вернуться в Белград. Так мы съездили в Хорватию, Словению (из нее даже успели побывать в Венеции – благо, совсем недалеко), слетали на недельку в Прагу. Пару раз ездил в короткие командировки (прихватив с собой жену) в Болгарию и Македонию. Из последней, воспользовавшись уик-эндом, на денек заскочили в греческие Салоники. Везде коллеги-послы принимали нас радушно, предоставляли возможность посмотреть много нового и интересного. С одной стороны, хотелось бы все это описать (подспорье в виде многочисленных фотографий имеется), но с другой, понимаю – увязну и никогда эту югославскую главу не закончу.

Поэтому перехожу к следующему сюжету, посвященному Николаю Афанасьевскому. О нем уже было довольно много сказано, но не было упомянуто о его хобби. А таковым являлся параглайдинг. Я это загадочное слово впервые услышал от него еще в Москве перед отъездом в Белград. Для непосвященных, а думается, таких немало, объясняю. Это такой экстремальный вид спорта. Крайне схематично он выглядит так. Забираетесь вы на какую-нибудь вершину. Расстилаете на ее склонах узенький парашютик (так называемый параплан), а затем разбегаетесь и, одним движением поднимая его, прыгаете вниз. А дальше свободно парите в воздушном пространстве, используя пойманные вами потоки воздуха.

Всю эту процедуру я наблюдал собственными глазами, когда в первый же приезд Афанасьевского в Югославию мы отправились в небольшой городок Выршац, расположенный на границе с Румынией. Там имелась необходимая гора для выполнения этого, на мой взгляд, крайне опасного полета. Не скрою, у меня поджилки тряслись, когда я увидел в первый раз, как он осуществляется. Потом попривык, но, несмотря на настойчивые уговоры своего товарища присоединиться к нему, категорически от этого отказывался, ссылаясь на свой вес (а он в те времена был под сто килограммов) – мол, парашютик не выдержит. На полном серьезе худенький Николай Николаевич меня разубеждал: «Да что ты, это мне приходится на себя дополнительный груз надевать, а тебе это не понадобится». Так что парапланеристом я не стал, но чуть позднее был принят в это сообщество символическим полетным членом. Награду эту я получил летом, когда Афанасьевский, взяв несколько дней отпуска, прилетел в Белград вместе с сыном Алексеем, от которого он и заразился этой страстью. Леша вскоре этот вид спорта забросил, а его отец продолжал до трагического происшествия.

Произошло оно через два года в 1998 году. Николай Николаевич снова отправился в отпуск, на этот раз более длительный – на две недели. Провести его он решил вместе с женой Ларисой в Черногории. У нее там была возможность понежиться на пляжах, ну а у него самого, как легко можно догадаться, вволю полетать на своем параплане. С горами, как следует из самого названия этой республики, там был полный порядок. Конкретно график его пребывания выглядел следующим образом. В середине недели он прибудет в Белград в командировку для проведения ряда встреч, а в понедельник рано утром мы вместе вылетим в Подгорицу. Там тоже были намечены консультации с черногорским руководством. После чего я возвращаюсь в посольство, а он принимается за свои полеты. Лариса должна была прилететь в Белград днем в тот же понедельник, где ее встретит моя жена, а на следующий день отправит к мужу.

Первая часть намеченных рабочих контактов завершилась в субботу, оставалось свободное воскресенье. Я предложил провести его тихо-мирно в резиденции, соорудив шашлычок и все, что к нему полагается. Но Афанасьевский от этого предложения отказался. Нет, говорит, лучше дай мне машину с водителем, и я в очередной раз съезжу в Выршац. Я был возмущен: «Да перестань ты, Коля, у тебя впереди две недели для полетов, давай отдохнем нормально!» Но мой друг и начальник был непреклонен. Пришлось подчиниться. Единственное, на чем я настоял, так это чтобы вместе с ним поехал и мой помощник Юра Пилипсон, ну просто для подстраховки, мало ли чего по дороге случится. Часов в пять вечера раздался телефонный звонок.

– Юрий Михайлович, Юрий Михайлович, – услышал я взволнованный, прерывающийся