О команде. В ее переговорную часть входили от МИД'а я и сотрудник департамента – опытный, хотя и довольно молодой афганист Замир Кабулов. С тех пор он уже давно Замир Набиевич – был нашим послом в Кабуле, а последние годы сам возглавляет родной департамент, являясь одновременно спецпредставителем президента РФ по Афганистану. Были среди нас два полковника – от СВР (фамилию его запамятовал, был он афганским ветераном), от ГРУ Л.М. Хохлов (в отставку вышел генерал-лейтенантом, а из Интернета я с прискорбием узнал, что относительно недавно он скончался). Активную роль во всей нашей совместной деятельности играл Тимур Акулов – советник по внешнеполитическим вопросам президента Татарстана Минтимера Шаймиева (в последний период своей жизни, а она тоже оборвалась два года тому назад, был депутатом Госдумы). Остальную, самую многочисленную часть группы представляли сотрудники МЧС: два-три, условно говоря, «администратора-организатора» и технические работники, включая оператора аппарата космической связи.

После довольно долгого перелета (Ил-76 не слишком скоростной самолет) прибыли в аэропорт Шаржи. Там нас встретили с десяток наших дипломатов. Делегация разделилась: большинство ее членов отправилось в близлежащую гостиницу, а несколько человек поехало в посольство, расположенное в Абу-Даби. В отличие от Москвы, кортеж наш был весьма скромным – всего несколько автомашин, в багажнике одной из которых лежал ценный груз. Добрались до посольства благополучно. Познакомились с послом Олегом Михайловичем Дерковским, который прежде всего проводил нас в помещение референтуры. А там возникло неожиданное затруднение – сумка с долларами по размеру не помещалась ни в один из имеющихся сейфов. Пришлось оставить ее просто в шифровальной комнате, куда право доступа из дипсостава имеет только посол. Затем, приняв в его кабинете по рюмочке за «успех нашего безнадежного предприятия», вернулись в Шаржу и присоединились к нашим коллегам в отеле (позже переехали в более приличный в Дубай).

На следующий день состоялась наша первая встреча с афганским посредником, а потом их последовало несколько десятков. В переговорах с ним участвовали только мы с Замиром Кабуловым. Долго и с недоверием притирались друг к другу, но постепенно начали находить общий язык. Речь, понятно, шла о возможном выкупе экипажа и самолета. В этом согласие было достигнуто, оставались лишь «мелочи»: за сколько? И что сначала: «деньги или стулья»? – с подобными трудностями, как помнится, пришлось столкнуться Остапу Бендеру. На каком-то этапе нашей «торговли» поступило предложение – вылететь в Кандагар и там, в помещении аэропорта, встретиться уже непосредственно с представителями талибов. Запросили согласие Центра и, получив его, отправились в логово врага. С собой взяли «альбом» с переведенными фамилиями пропавших моджахедов да решили еще прихватить с собой пачку из ста тысяч долларов. Не в качестве аванса, а так, чтобы при необходимости показать, как говорится, живьем в виде подтверждения серьезности наших намерений. Этот небольшой кирпичик положил в свой кейс Замир.

Сам перелет до Кандагара прошел спокойно, а вот при посадке, не скрою, я изрядно перепугался. Взлетно-посадочная полоса серьезно пострадала за время боевых действий. Когда самолет приземлился и покатил по ней, то задрожал всеми своими металлическими «фибрами». При торможении был включен форсаж моторов (может, я и неправильно выбрал выражение – в технических терминах разбираюсь слабо). Грохот был такой, что в доли секунды подумалось: ну все, сейчас нас разнесет на клочки. Но летчики-асы прекрасно знали свое дело, и через несколько минут мы благополучно остановились.

Встретили нас вооруженные автоматами талибы и провели в здание аэровокзала, где, как ранее было условлено, и должны были состояться переговоры. Однако проходит час-другой, никакие официальные лица так и не появляются. И наконец нам сообщают, что придется отправиться непосредственно в город, где нас будет ожидать встреча с членами Шуры (высший коллективный орган у талибов) во главе с ее лидером Муллой Омаром. Ну и что делать? Посовещались и решили ехать, но не полным составом. Загрузили в открытые военные джипы нашу небольшую группу: Кабулова, не расстававшегося ни на миг со своим кейсом со стотысячной пачкой баксов, Акулова, Хохлова (тоже с кейсом, но о его содержании мы узнали позже) и связиста-радиста с тяжелым рюкзаком на спине, в котором находился телефонный аппарат космической связи. С нами сидели и конвоиры, положившие на колени автоматы Калашникова. Ехали по разбитой – вся в ухабах – дороге. Трясло изрядно, и я побаивался, как бы от резонанса какой-нибудь калаш не пальнул. Но добрались до Кандагара все же без стрельбы.

Разместили нас на довольно сносной вилле из нескольких комнат. А вскоре отвезли на встречу с Шурой. Проходила она в большом зале, где собрались человек сорок. В центре на большом кресле, поджав под себя ноги, сидел одноглазый Мулла Омар. До этого, кстати, не существовало единого мнения: существует он на самом деле или это миф? Предоставили слово мне. Передал талибам привезенный «талмуд» с переведенным списком пропавших моджахедов, выразив сожаление, что, несмотря на все предпринятые усилия, выяснить их судьбу не удалось. А далее перешел к изложению нашей просьбы освободить захваченный экипаж. Упирал на то, что они не знали, какой опасный груз везут, да, конечно, всё равно их вина есть, но просим проявить милосердие к ним самим и их семьям.

Доводы мои были хмуро выслушаны, но ответ на них последовал категорический: они доставляли боеприпасы нашим врагам, чтобы те могли продолжать убивать нас. Никакого снисхождения к ним быть не может, они заслуживают того, чтобы их казнили. Мы и так проявили добрую волю, что незамедлительно не расстреляли их. Ни о каких других уступках речи быть не может. Повторена эта позиция была несколько раз, после чего мы расстались.

Единственное, чего удалось добиться, – это разрешения на личную встречу с членами экипажа. Через пару часов она была организована в месте их заключения. Выглядело оно не так уж и зловеще: помещение со столовой и несколькими спальными комнатами и небольшой дворик для прогулок. Правда, на стенах по всему периметру постоянно дежурили вооруженные охранники. Беседа с летчиками была непростой. Все они, что и понятно, находились в весьма подавленном состоянии. Поначалу один из них заявил: «Мы вообще понятия не имели, что за груз везем». Другой его одернул: «Да брось ты, все мы знали, ну и вляпались по собственной дурости». С нашей стороны было сказано, что на родине о них помнят и предпринимаются все возможные шаги для их освобождения. Подтверждением чего, собственно говоря, и является наш приезд в Кандагар. Заверили их, что эта работа с талибами будет продолжена. О возможности выкупа,