Сначала вожатой напророчили роль гранатомётчика, но от этой идеи быстро отказались, опасаясь того, что девчонка что-то напутает и всем дружно придётся прыгать в воду, прямо в пасть пришельцам, спасаясь от взрыва оброненного на дно лодки «гостинца». Роль стрелка ей также не доверили — кому-то надо встать к мотору и дать газу, как только их героический крейсер достигнет стремнины. К счастью, тут русло реки прямое, и от вожатой требовалось только чуть добавить ходу, держа руль прямо. Вроде всё просто…

Первыми морды от воды отняли, естественно, те чудища, что стояли на самом краю косы — им оттуда открывался живописный вид вверх по течению, и вырулившее судёнышко было видно, как на ладони. Белая щепка на сером шелке речной глади, издающая странные звуки (движок уже был, естественно, запущен), привлекла внимание хищников, но они явно сталкивались с таким явлением впервые и не проявляли ни агрессии, ни беспокойства. Несколько тварей отделились от основной массы, заинтересованно заводили мордами из стороны в сторону и сделали несколько шагов вперёд, не заходя, впрочем, по-настоящему глубоко. Быстрое течение тщетно старалось сбить сильных животных с ног, унести в пучину, и неуправляемая лодка, пленённая водой, всё быстрее и быстрее приближалась к косе. Один из монстров сделал ещё пару шагов, задрав «молот» головы вверх, видимо, стараясь получше принюхаться, как вдруг…

Над стаей хищников, словно вынырнув из туч, проявилась во всём своём великолепии огромная птица. Лесавесима стрелой пронеслась на бреющем над водой и льдом, едва не цепляя вздёрнутые вверх хвосты пришельцев. Все твари, включая и тех, что зашли в воду, как по команде, вскинулись вверх, пытаясь уловить полёт незнакомого существа, как из безжизненной на вид лодочки ударил ливень свинца и стали.

Мирра в упор разрезала очередью самую здоровенную и решительную зверюгу, ближе всех оказавшуюся к идущей на прорыв лодке, и в тот же миг зашлись непрерывным огнём ещё Лиса винтовка и автомат Хельги. Первый ряд монстров, буквально выкошенный огнём, распался: кто-то рухнул, как дерево под ударами топора, в реку, кто-то, раненый, бился, поднимая фонтаны воды, стараясь выползти на сушу. Стая прянула прочь, под защиту близкого леса, но Элан и Лесавесима не собирались упускать случай и поквитаться с агрессором: летунья заложила головокружительный разворот, и на лёд полетели цепочкой четыре гранаты, а папаня запустил последний «телескоп» в самую дальнюю часть схваченной льдом заводи. Слитно грохнули взрывы, потом ещё один, и лёд под ногами ринувшихся на берег молотоголовых треснул, и масса тел забилась, инстинктивно хватаясь за льдины, переворачивая их, цепляясь за спины сородичей.

А лодка, прибавив хода, всё так же изрыгала с правого борта поток тяжёлых пуль, которые поднимали фонтанчики воды и ледовой крошки, крови и ошмётков плоти. Дети, прижатые ко дну грохотом автоматического огня, страхом и градом гильз, даже не осмеливались поднять головы над бортом, пока стрельба не утихла, и только когда поперхнулся, и затих, самый настырный стрелок — бойцовская рыбка, как утята, вздёрнули шеи…

Хельга, Мирра, Элан и зависшая над лодкой Лесавесима орали от восторга: вода и лёд стали фиолетовыми от крови врага, несколько тушь уже подхватило течение, кто-то ещё дёргался в затихающих конвульсиях на песчаной косе, нескольких пули остановили уже на берегу.

— Оля!!! Постарайся не врезаться вот в это дерево!!! — веселым тоном попросила киборг.

Вожатая, завизжав от страха, так резко положила руль вправо, что лодка сильно накренилась на противоположный борт, мимо которого пронеслась коряга, да чертыхнулся едва не свалившийся за борт кицунэ. Оля, как и её подопечные, никак не могла оторвать глаз от учинённой резни и кричала во всё горло, заливаясь слезами:

— Вот вам!!! За Сашу!!! За Любочку!!! За Никиту!!! За… за…

Профессор бросился к подвесному мотору, понимая, что сотрясающаяся в рыданиях девушка просто не в состоянии сейчас вести их ковчег…

Лодка сильно стукнулась бортом и попыталась было снова удрать в привычную стихию, но сильные мужские руки уже поймали конец, брошенный железной леди, и строптивую быстро укротили. Детей тут же высадили солдаты, и на руках понесли по лестнице набережной, пока смертельно уставшие друзья выбрасывали прямо на пристань рюкзаки, помогали друг другу сойти на берег. Практически над головой, на мосту, невидимые глазу, урчали моторами боевые машины, давая надежду на отдых и хорошую армейскую кормёжку в относительной безопасности.

С трудом переставляя ноги, отряд преодолел ступени, и с ленты замёрзшей набережной открылась панорама мёртвого города. Дети и Оля снова заплакали, не веря собственным глазам: улицы, на которых не было видно никого, только изредка на перекрёстках на миг показывались едва различимые из-за камуфляжа бронемашины. Брошенные на дорогах автомобили, целые кварталы, стёртые с лица земли огнём, что бушевал всю ночь и весь день, присыпанные снегом пепелища, страшными обожжёнными шрамами изуродовавшие лик их ухоженного и цветущего во все времена года Дома…

Бронетранспортёр осторожно катился по узкой улочке, лишь иногда подвигая своим бронированным лбом брошенные хозяевами автомобили, а Оля всё никак не могла оторвать взгляд от жутких картин войны. Она не захотела забираться внутрь стальной коробки и всё время крутила головой, шмыгая носом. Элан устроился чуть впереди, загораживая уставшего ребёнка от ветра собственным телом.

— Вот та трёхэтажка! — Девушка указала рукой на здание, провожающее уходящую колонну техники чёрными провалами окон. — Там мы жили! Тоже сгорело всё…

Лис прекрасно понимал, что его подруга по несчастью сейчас убита горем. Мир рухнул в одночасье. Нет больше будущего: окончание школы, выпускной, учёба в вузе, интересные начинания взрослой жизни, семья и дети…

Ничего этого не будет. Может, она ещё питает какие-то надежды, но профессор биологии, хмурый, надвинувший на глаза горнолыжные очки так, чтобы никто не видел его собственных слёз, знал — они на войне. Это война не за ресурсы, что спрятаны матушкой-природой глубоко в недрах, не за власть или деньги. Это война на уничтожение, и даже если утирающая слёзы на ледяном ветру девушка найдёт чудом выживших в хаосе бегства родных, никто не поручится за то, что они снова не потеряют друг друга в череде яростных битв и горьких отступлений…

* * *

— Эти белки, придающие крови молотоголовых фиолетовый цвет, чем-то схожи с эозинофилами, — сокрушённо покачала головой Полякова, — они встраиваются в любой чужеродный объект, попавший внутрь организма через воздух, пищу или воду. Их действие одинаково эффективно вне зависимости от того, есть ли у этого чужеродного клеточное строение, или, как