«Отправить».

Выждал чуть-чуть, обновил страницу.

Уже насыпались лайки и комменты.

Димас:

«Никогда не сомневался в тебе! Так держать!»

Вадик:

«Бля, мужик, сочувствую :С»

Аннет:

«Сурово! Бэкапы остались?»

Сашка:

«Ну, а в чём траблы-то? Даже и не смертельно».

И от него — приложенный скрин с записью Ника. Только вместо фотографии — скриншот синего экрана смерти, а чёрным, видимо уже от Сашки, наведено системное сообщение, которое, по идее, и привело к крашу системы.

Николай просмотрел комменты и пожал плечами. Ну — что же, бывает. Зато он-то точно знал — и всё ещё видел и в собственной записи, и в телефоне настоящее изображение.

Кстати, раз уж есть Интернет — вот что нужно проверить.

Парень просто вбил в Гугле «Околица». И усмехнулся тому, что нашёл:

«Околица (от околъ «окружность, близость») — изгородь вокруг деревни или у края деревни; вообще край деревни. Также — место вокруг селения, окрестность, округа. В переносном значении — окольная дорога, т. е. окружная, в объезд».

Пока смотрел, получил новое сообщение, от Сашки:

«Твоё здоровье! — и фотка сокурсника с банкой «Балтики».

— Пасиб, — хмыкнул Коля, — а потом покачал головой: абсолютно-такая же, жестянка стояла вот тут перед ним, на столе.

«На слабо берёшь, — просмеялся он в мыслях. — Ну, а чего б и нет?».

Так и так, уже всё закончилось. Как там говорил Рузвельт... Вот теперь можно и пивка попить, да?

Пережил столько... Да и отца помянуть, и вообще... Вряд ли от одного глотка случится что-то серьёзное. Тем более же — это всего лишь пиво, а не водяра какая-то. Он и курить уже пробовал — и ничего, хорошо же всё, снова за сигаретой не тянется.

Вот и тут то же самое: с первого раза никогда ничего не берёт.

Просто назло. Назло — и чтоб показать себя.

Потянулся к жестянке — и вот так, прямо с экраном и цокнулся.

Лязг колёс, за окном просёлочная дорога.

Откинуться на спинку скамьи и закрыть глаза.

Домой.

Наконец домой.

Эпилог

Лиза

Обе подруги стояли на пристани среди множества трупов ворон.

Чёрные спокойные воды, тёмные облака. Вроде как всё ещё утро — а такое хмурое, серое. Грустное.

Тина столкнула какую-то мёртвую птицу в воду, просто села на край причала.

— Ты-то чего не свалила? — спрашивала, болтала ногами, касаясь тихой прохладной воды. — Я-то дура, ещё и мёртвая. Но ты чего здесь торчишь?

А Лиза опять курила… Усмехнулась, только сейчас заметила, ощутила: «Винстон» с ментолом.

— А куда уезжать? — почти-безразличным тоном бросила после затяжки, глядя на густой белый дым.

— Да не знаю, — та прыснула, — в жизнь, походу. Совсем не тянет?

«Морская Ведьма» втянула голову в плечи. Опять затянулась.

— Мне не то, чтобы совсем одиноко… Но во внешнем мире я вообще не вижу себя.

— Ну, — протянула Тина со смехом, — значит, ты тоже дура. Падай сюды, — тряхнула патлами. — Вместе втыкаем-кукуем. Ты… — поджала губы, отвела взгляд, — прости всё-таки, что мальца к тебе вкинула. Рил, не знала.

— Да ладно, — та только стряхнула пепел. — Всё могло быть и хуже.

— И всегда будет, — толкнула Лизу в плечо. — Ай, отдай каку.

С этими словами Тина вырвала из рук подруги дымящуюся сигарету, сама с шумом затянулась.

— Фу, блин, — откашлялась, — ментол ссаный. Совсем ничо нормального нет? — выкинула окурок прямо в волну.

Её подруга неопределённо пожала плечами.

— Нет, только эти, прости.

— Не кури их. И вообще не кури. Жить долго будешь.

— А сама чего? — Лиза на неё покосилась.

Тина отмахнулась

— Мне панк, я похуй. А ты всё ещё классная.

«Морская Ведьма» ей ничего не ответила. Только чуть повернулась. С мягкой улыбкой смотрела на отрешённую Нимфу Болот.

***

Они лежали в одной постели в том самом домике. Просто валялись на спинах, втыкали в размытый полусвет потолка.

Тина, конечно же ловя взгляды подруги, предупреждающе вскинула руку.

— Коситься можно. Касаться — нет.

Лиза показала язык.

— Даже не думала, — с выдохом — и показательно легла на бок.

… И всё-таки ей спокойно. Нет, совершенно не тянуло к печатной машинке делать новую запись. Не видела в том причины. По крайней мере на ближайшее время едва ли с ней произойдёт хоть что-то странное, выходящее за рамки обыденности.

Её кошмары — во всяком случае, Лизе очень хотелось верить — наконец отступили.

И она не одна. Её единственная настоящая подруга вот здесь, рядом с ней. В её постели, в их, может быть, общем домике с видом на небо. А в небе, как известно, будет вечный апрель — и плевать на календарный сезон.

Так она и уснула, впервые за долгое время спокойным сном.

***

Что правда, её растолкали.

Растолкала Тина, самым подлым из всех возможных способов: стянула её одеяло. И посадила на простынь, держа за плечи.

— Давай-давай, — мягко хлопала её по щекам, — твой выход. К тебе пришли?

Лиза сидела на постели и тупо моргала, мотала головой, медленно включаясь в живой и неспящий мир. Всё-таки нашла в себе силы отстранить Тину.

— Сначала оденусь и покурю.

— Да занефиг. Только быстро, давай, давай, — и принялась мерить шагами комнату.

***

Неопределённое время суток, уже близко к позднему вечеру.

Обутая в белые кроссовки, в рваных у колен джинсах, со стальной цепью у бедра и всё той же рубашке Лиза стояла на всё том же причале.

И видела то, что видела. Умом не верила, сердцем — да, соглашалась: всё именно так, как должно быть.

К пристани пришвартована яхта. Та самая, простенькая, типичная — и с лиловыми парусами. Без никого за штурвалом. Но и ладно: книжки по мореплаванию девушка всё же читала. И почему-то не сомневалась, что часть из них даже найдутся в каюте. Вот просто знала: они будут там.

Что куда важнее — по причалу к ней бежал мальчик в грязных спортивках и чёрной кофточке с жёлто-полосатыми рукавами. Пшеничные волосы спутанными комьями липли к его лицу, трепыхались, подхваченные лёгким ветром.

— Сестричко! — прижался, приник, пойманный в её объятья. — Я сумував, — не отпуская её. — Дуже-дуже.

— Я теж, милий, — всё-таки всхлипнула,