на обычную электричку.

Открытая дверь в тамбур. Никаких контролёров. А в окошке табличка: «Одесса».

Коля ещё сомневался. За последние сорок восемь размытых часов произошло слишком много странного с минусом, чтобы сейчас просто взять на веру, что и добро может быть.

— А если это обман?

Тина невозмутимо пожала плечами.

— Тогда мы скоро увидимся. А ещё! — всплеснула руками. — У тебя ведь есть телефон?

— Есть... — тот удивлённо ответил.

— А ну, доставай.

Парень удивился, но просьбу выполнил. Вложил его в протянутую ладонь. Его подруга всё ещё стояла недовольная. Поджала губы.

— Обними меня, ну. Чего ты, как не родной. И ты тоже, давай, — подтащила смущённую Лизу к себе.

— Ты… — запнулся парень, — хочешь фото на память?

— Нет, блин, — Тина просто сгребла его, — семейный портрет. Ну, улыбочку!

«Щёлк».

***

Закрытые двери одинокого безымянного вокзала охраняли два мраморных мудреца.

На их фоне стояли трое.

Смущённый парниша в тёмном свитере, с откинутым капюшоном. Поджатые губы, потерянный взгляд. Чуть растрёпанные русые волосы. Красные-красные щёки. За нелепостью так и сочится довольство.

За плечо его обнимает девушка в одной чёрной ночнушке. Тёмные волосы до плеч растрёпаны. Неестественно-серая, грубая кожа лица. Свободной рукой оттянула себе правое веко, показывает язык. Чуть-чуть упала, лыбится, смотрит в камеру.

Рядом с ней — чуть-чуть отстранённая. Одной рукой под локоть держит свою подругу. Сама — присела от удивления, второй ладонью то ли прикрывает, то ли разглаживает подол рубашки — единственная одежда на ней. Синие волосы вскручены ветром, чуть-чуть закрывают лицо. Но даже так видно: да, тепло улыбается. И веки чуть-чуть опущены.

***

У Тины в руках появился её смартфон.

— Включи блютуз, ну, — опять пнула Колю, — мне закинь. Хочу сохранить.

— Как скажешь… — всё ещё растерянный и смущённый. И руки у него тряслись, едва телефон держал. Но просьбу всё-таки выполнил.

— Супер! — та приняла передачу — и её мобильник опять исчез.

— Ай, ну ты даёшь, умник!

Хриплый и такой узнаваемый смех.

На скамейке у входа сидел мужчина в старых потрёпанных джинсах и давно вышедших из моды туфлях. Такой же старенький бежевый пиджак поверх синей рубашки. Сухое вытянутое лицо, немного крысиное — но не гадкое, а как у мудрого терпеливого хищника. Чуть-чуть щетины. Короткие тёмные волосы. Сияющий взгляд серых глаз.

— Поди сюда, — поманил к себе Никола, поднялся. — Не боись, — раскинул руки, — не подстава.

Парень бросил взволнованный взгляд на подруг — и Тина просто толкнула его в объятья к отцу.

… и не стянулись чёрные облака, не грянуло грома, не хлынул дождь.

Отец и сын обнимались. И парень не чувствовал ни гнева, ни отторжения. Даже напротив — спокойствие и уют.

Образ сам от него отстранился, помотал головой.

— Добрым я был охотником, — всё смеялся, закинул руки к затылку, — но чтоб двоих сразу, да ещё и таких краль… — снимая свою медаль. — Это, — ткнул совсем смущённого парня в грудь, — это достойно! От всего сердца, — надел на него цепочку. — Носи гордо, — положил ладонь на плечо. — И ещё, — цокнул языком. — Ты, это, — кивнув на поезд, — как дома будешь… Ну… Уважишь меня?..

— Спасибо папа, — сын твёрдо кивнул, вовсе не пряча взгляд.

— Что есть, то есть. Ты всё ещё гнида, — честно и улыбаясь. — Но маму свою береги. А лапать, — очень пристально посмотрел, — не вздумай! Вот тогда — с того света явлюсь. Усёк? — кулак парню к подбородку приставил.

— Ты чего, — сын замахал руками, — я и не собирался…

— Та знаю, «не собирался», — прыснул, по привычке схаркнул на плитку. — Гляди у меня. Не шали. Есть?

Крепко пожали руки — и отец опять обнял сына, похлопал его по спине.

Так они попрощались — и мужчина ушёл, а парень — понурил голову, провожал его грустным взглядом.

***

С сумкой через плечо, с рюкзаком за спиной, Николай стоял перед входом в тамбур.

— Стоять.

Опять Тина перехватила его, развернула к себе. Внимательно смотрела в глаза.

Парень хотел было что-то сказать — как та приникла к нему. Их губы соприкоснулись — и от шока Коля едва удержался на ногах.

Мёртвая не выпускала его из своих объятий — и сам поцелуй… Да чего там, его просто выключило.

Когда девушка отстранилась, он стоял перед ней, что пьяный. Мотал головой, моргал.

— Поцелуй смерти, — похлопала его по совсем уж красной щеке. — На долгую жизнь тебе. Ну, пшёл! Тебя уже заждались.

Её голос отрицал всякие возражения.

— Я не забуду тебя, — Коля брякнул самое банальное, что пришло в голову.

— Иди уже, — прыснула та. — А! — выдохнула. — Последнее! Пожалуйста! — в её голосе проскользнула мольба.

Николай посерьёзнел. Видел, как девушка мялась, кусала губы, старалась не цеплять взглядом.

— Маша… Мария Зотова, М… Михайловна. Девять лет. Невысокая, тёмные волосы. Веснушки, — улыбка Тины тут дрогнула. — Мать, — тут глубокий вздох, — Наталья Андреевна Лисько. Да. Наталья. Покойная. Маша… Она или в Межгорье, или где-то в той области. Скорее всего в Интернате. Или у родни маминой. Но… — опять заминка. — Ты… Попытайся с ней встретиться, ладно? Нашу… — зажмурилась, пальцы стиснула, — нашу фотографию покажи. Скажи так: От Розы. Она поймёт. Обещаешь?.. Хотя бы… — вся сжалась. — Хотя бы попытайся. Пожалуйста.

Не дождалась ответа, резко повернулась к парню спиной. Приставила руку к лицу. Опять обернулась к нему — уже спокойная и с улыбкой.

— Сделаешь?

— Всё, что смогу.

***

Шум закрывающихся дверей. Лёгкая качка, ритмичный стук колёс.

Николай сидел на лаве в вагоне. Достал мобильный. Связь появилась. Даже был Интернет.

Но первым делом открыл заметки. Вбил важное. Про Машу, про её маму.

«Чёрт. Тина ничего не сказал про дедушку с бабушкой. Это усложнит поиск, но — справимся».

Сохранил, с именами-фамилиями-отчествами. Возраст, внешность. Город и где искать.

Дальше — его так и подмывало проверить, насколько реально всё произошедшее с ним.

Он зашёл Вконтакт, открыл новую запись на стенке.

Нашёл фотографию его, этой странной Морской Ведьмы Лизы, с которой так и не пообщался. И Тины. Снова с неверием осмотрел получившийся этот нелепый внезапный кадр.

И выложил