Впрочем, так было все это время. Осмелился прикоснуться ко мне, чтобы я вынырнула из своих мыслей и выучила слова, даже когда знала, что это запрещено, отвез меня в дом Шееля и заставил практиковаться в магии, чтобы обрести уверенность перед траншеей. Помощь моей семье… Илрит стольким рисковал ради меня.

Я не заслуживаю его. Особенно когда он считает меня воплощением надежности и чести. Я уже не помню всех своих поступков, но эта мысль сияет в моем сознании так же ярко и остро, как северная звезда.

— Не позволяй человеку сделать тебя глупым, Илрит. Даже если этот человек — подношение. — Вентрис складывает руки и откровенно хмурится.

— Не позволяй прошлому ослепить тебя, чтобы ты не смог двигаться вперед, Вентрис, — отвечает Илрит.

Вентрис поджимает губы. Мысленная война, которую он ведет, видна на его лице. Мне интересно, какие «за» и «против» он взвешивает. Но я потрясена, когда мне кажется, что что-то из сказанного Илритом дошло до него и работает в нашу пользу.

— Очень хорошо. Мы разделим эту ответственность. — Компромисс — это, очевидно, самое близкое к тому, что Вентрис даст нам. — Я вернусь позже, чтобы помазать ее, а пока оставлю ее на твое попечение. Проследи, чтобы она медитировала на Бездну. Мы бы не хотели, чтобы из-за тебя произошел еще один провал. — С этим язвительным замечанием он уплыл, оставив нас одних в моих покоях.

— Он тот еще тип, — говорю я, когда он уходит.

— Ты не ошибаешься. — Илрит подходит к столу.

— Ты уверен, что все в порядке?

— Это то, что ты хотела, не так ли? — Вопрос звучит как искренний. Забота и мягкое выяснение. Но это также и уход от ответа.

— Да, но как ты узнал? — Я снова смотрю на него.

Он не отвечает в течение долгой минуты.

— Я услышал это в твоей песне.

— В моей песне?

Илрит подплывает ко мне. Я стою совершенно неподвижно, когда он нежно проводит пальцами по моей челюсти. Его пальцы задерживаются. Большой палец касается раковины моего уха.

— Я уже говорил тебе, что у каждого из нас есть своя песня в душе.

— Да… и ты слышишь мою?

Он кивает. Почему он выглядит таким грустным? Неужели я приношу ему такую печаль? Я не могу ответить на этот вопрос, поэтому не спрашиваю.

— Не хочешь ли ты составить мне компанию, пока ты «общаешься с Бездной»? — Выражение лица Илрита настороженное, совершенно нечитаемое. Хочет ли он остаться? Или я и так уже слишком сильно его напрягла?

— Только если ты хочешь. — Я стараюсь говорить безразличным тоном.

Наступает достаточно долгая пауза, и мое сердце замирает. Но затем оно снова взлетает вверх с трепетными ударами, когда он говорит:

— Я бы хотела.

Расстояние между нашими телами кажется океаном. И все же он так близко, что я могу преодолеть это расстояние в одно мгновение. Мои руки могут оказаться на нем, стоит только подумать. Я могу провести пальцами по этим отметинам на одной стороне его груди, как по карте… найти свой путь вокруг него. Изучая его самые неизведанные территории.

— Что же нам теперь делать? — Мои слова прозвучали немного задыхаясь, даже для моих ушей.

— Мы можем делать все, что тебе понравится. — Он складывает руки и поднимает ладонь, задумчиво поглаживая подбородок. Знакомое движение почти вызывает улыбку на моем лице. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не сказать, что в настоящее время я могу придумать довольно много вещей, которые мне было бы приятно делать наедине с ним. — Я могла бы попросить какие-нибудь игры, которые могут быть интересны. Или свиток с подробным описанием старого языка сирен. Может быть, какой-нибудь свиток, написанный на обычном языке и рассказывающий о Крокане. — Он опускает руку и ослепительно улыбается. — Воистину, все, что тебе угодно. Скажи слово, и оно будет твоим.

— Все это не похоже на «общение с Бездной». — Я слегка усмехаюсь.

Илрит пожимает плечами, не обращая внимания.

— Я могу сделать так, чтобы все это произошло.

— Почему ты так добр ко мне? — не могу удержаться, чтобы не спросить.

— Разве я не был добр к тебе до сих пор?

Вопрос оправдан. Он был. Но это…

— Я чувствую себя по-другому, — признаю я.

На мгновение он не знает, что ответить. Он смотрит на меня такими глубокими глазами. Глаза, в которых, кажется, больше цветов, чем я замечал раньше.

— Связано ли это с тем, о чем мы говорили в Мире Природы? О том, что ты «недостойна» любви?

— Я ничего не говорила о любви. — Я избегаю его взгляда, иначе он увидит меня насквозь. Я не могу так думать о нас. И он тоже не может. Это слишком серьезный риск для каждого из нас.

— Тебе и не нужно было. Этот твой страх — гораздо больше, чем просто любовь… — Илрит подплывает ближе, маленькие плавники на его хвосте двигают его без помощи рук. Понимает ли он, что говорит? О чем говорит его пристальный взгляд? — Позволь мне сказать тебе, Виктория, без сомнений и колебаний, что ты достойна доброты, сострадания и любви. И я скажу тебе это тысячу раз, если это будет необходимо, чтобы ты поверила в это. — Он опускает подбородок, пытаясь встретиться с моими глазами.

Все инстинкты подсказывают мне, что нужно оттолкнуть его как можно сильнее. Уроки, которые были вытравлены в моей душе, заключались в том, чтобы никому не доверять, ни на кого не рассчитывать.

Но… возможно, когда-то давно я могла бы доверять больше. Вокруг меня были те, кого я держала на расстоянии, потому что это должна была заботиться о них, а не наоборот. Но они оставались, готовые бороться и жертвовать ради меня. Я не могу изменить прошлое, но я могу исправить будущее — то немногое, что мне осталось.

Теперь возникает странная свободная мысль, которая раньше не приходила мне в голову.

Вместо того чтобы рассматривать свою грядущую кончину как причину сдерживать себя, возможно, я должна считать ее в некотором роде свободой. Нет никакого «потом». Нет платы, которую я должна буду заплатить за свой выбор. Я собираюсь отправиться в Великое Запределье. Что я теряю, если поживу немного для себя?

Не говоря ни слова, я плыву к балкону. Илрит следует за мной, когда я указываю на место рядом с собой, и устраивается рядом со мной, когда я облокачиваюсь на перила. Сегодня днем Крокана внизу не видно.

— Давай, спрашивай меня о чем угодно.

— Прости?

— У тебя, наверное, есть вопросы обо мне… о том, почему я там —