сейчас больно физически или эмоционально, и последнее, что я сделала, это дала ему пощечину, то буду сожалеть об этом вечно. Паника захлестнула меня, смывая все рациональные мысли. Очевидно, все было плохо, иначе они бы мне сказали. Они сказали, что у меня мало времени.

Меня охватил холод, от которого невозможно было избавиться с помощью пальто и перчаток.

— Уитни. Эй, — спокойный голос Бека заставил меня снова обратить на него внимание. — Он в порядке. То есть, не совсем, ладно. Но он не ранен. Просто… Мы почти на месте. Ты сама все увидишь, и тогда все обретет смысл.

Я оглянулась на парней, ожидая подтверждения.

Дэйн открыл было рот, но тут же снова закрыл его. Как только я своими глазами увижу, что с Хадсоном все в порядке, я буду готова убить всю хоккейную команду за то, что они так поступили со мной. За прошедшую неделю мое сердце и так достаточно натерпелось.

Вместо того чтобы выехать на I-90, как я ожидала, Бек свернул на мост, который должен был переправить нас через реку Чарльз. Еще более сбитая с толку, чем когда-либо, я решила не обращать внимания на молчаливых спортсменов и наблюдать за течением реки за моим окном.

Когда Бек свернул на боковую дорогу, я оглядела окрестности. Множество кирпичных зданий офисного типа с рядами квадратных окон. Несмотря на то, что я живу в Бостоне уже полтора года, я не отваживалась уезжать так далеко от колледжа и понятия не имела, что там есть.

Из-за вчерашней метели на голых ветвях деревьев налипли комья снега, и кое-где остались кучи, собранные лопатой.

— Тебе, вероятно, понадобятся, по крайней мере, пальто и перчатки, — сказал Бек.

Я накинула пальто поверх более светлой куртки, которую носила весь день, когда еще светило солнце.

— Лайла не против, что бы это ни было?

— Это она сказала мне, что мне лучше взять тебе зимнюю одежду, чтобы ты не замерзла, потому что, очевидно… — он оборвал себя и покачал головой. — Видишь, вот почему я молчал. Я чуть не ляпнул лишнего. Просто знай, что она не хотела, чтобы тебе было холодно.

Он припарковал внедорожник на небольшой боковой стоянке, и затем все парни вышли из машины — неуклюжие молчаливые парни, которые едва заметно кивали друг другу. Я чувствовала себя так, словно очутилась в программе защиты свидетелей или что-то в этом роде. Если бы не Бек, мне бы больше показалось, что попала в фильм «Крестный отец», после чего я бы просто исчезла, и никто бы больше обо мне не услышал.

Мы перешли улицу, и я заметила вспышки мерцающих огоньков между ветвями уже облетевших кустов. Как только мы прошли через деревья, я увидела каток. Деревья, окружающие его, были увешаны белыми гирляндами, которые отбрасывали мягкое сияние на лед и освещали лицо парня, стоявшего у входа.

Хадсон. Мое сердце сжалось, когда его имя прозвучало во мне, пробуждая каждый дюйм моего тела с головы до ног. Справа от него стояла криво поставленная рождественская елка, одна из длинных веток едва доставала до бейсболки, надетой задом наперед. В то время как другие деревья выглядели так, будто их уже давно не украшали, это дерево… огни и украшения были расставлены как попало, без всякой логики, а огромная серебряная звезда на верхушке была наклонена вперед, и казалось, что она может рухнуть в любой момент.

Хадсон сделал большой шаг ко мне, его глаза встретились с моими.

— Я знаю, что это не совсем Рокфеллеровский центр, и звезда весит не более пятисот фунтов, но это была самая большая из тех, что я смог найти, и, очевидно, она достаточно тяжелая, чтобы нормально держаться на высоте. Но когда-нибудь я отведу тебя к настоящей. Если ты мне позволишь.

Я оглянулась через плечо и обнаружила, что моя свита уже скрылась в кустах. Хорошо. Мне не нужны были зрители.

— Для меня много значит, что ты пошел на такие хлопоты, но я не уверена, что даже настоящего Рокфеллеровского центра было бы достаточно, чтобы спасти нас. Я правда скучаю по тебе, и… — черт. На глаза наворачивались слезы, дышать становилось все труднее и труднее. — Но ты поклялся, что не причинишь мне боль, но сделал это — ты причинил мне боль так, как никто другой.

Та же боль, которая промелькнула на его лице той ночью, отразилась и во мне.

— Я знаю, что тоже облажалась, — сказала я, прежде чем потерять дар речи. — Я была не до конца честна и даже написала о тебе всю эту «Анатомию игрока» — я не буду ее использовать, но все началось с того, что я хотела расписать причины, по которым девушки не должны влюбляться в игроков, и, уже слишком поздно этого избегать. Я просто не знаю, как мне пережить все, что произошло. Я имею в виду, что единственная причина, по которой ты выбрал меня, было пари.

Он схватил меня за руку.

— Это неправда. Ты с самого начала вызвала у меня интерес, и каждая минута, проведенная с тобой, заставляла меня хотеть узнать больше. Даже когда ты говорила мне, какой я придурок, я не мог насытиться тобой. Жаль, что я не могу взять свои слова обратно. Эта майка была моей самой ценной вещью — символом всего, чем я надеялся когда-нибудь стать, — но я больше не могу на нее даже смотреть. Она мне не нужна. Мне нужна ты.

Мое сердце сжалось сильнее, так сильно, что я не думала, что оно когда-нибудь снова сможет нормально функционировать.

— Я не знаю, какие моменты были настоящими.

Он прижал мою руку к своему сердцу.

— Мои чувства к тебе настоящие. То, что я стою здесь и умоляю тебя дать мне еще один шанс — это настоящее. Те истории, которые я рассказывал тебе о том, как я рос, когда я говорил тебе, что ты идеальна… Когда я встретил тебя, я понятия не имел, что ты изменишь все. Помнишь, как ты переживала из-за того, что чувствовала себя слишком жалкой?

Я медленно кивнула.

— Прошедшая неделя была ужасной. Мне хотелось звонить тебе каждый час, оставлять сообщения и смс, и я хотел быть рядом, где бы ты ни была. Я хотел прошпионить за тобой и выяснить, встречаешься ли ты с кем-нибудь, и, если бы это было так, я знаю, что вышел бы из себя и устроил грандиозную сцену. Все эти девушки, которых я считал сумасшедшими и прилипчивыми? Теперь я понимаю их.

— Я хочу сказать, что я