Шрифт:
Закладка:
Потому Хастияр и решил объясниться:
— Не мог я афинского царя не пощадить. Я же в прошлом году был его гостем. Да и раньше Тесей считался другом и родственником Престола Льва. Хотя и пытался потом двурушничать. Серебра он нам много должен. Так что тут всё сложно. Отношения между двумя царствами вообще редко бывают простыми. Говорят, надо прощать своих врагов. Наш прежний лабарна Мурсили так говорил. Прости своих врагов. Ибо встречаются на свете такие люди, об которых и руки марать не стоит. И добивать побеждённых — это недостойно благородного человека.
— Да, — согласился с ним Хеттору, — наверное ты прав.
Он мало-помалу остывал и эти речи не мальчика, но мужа внушали Хастияру ещё больше уважения.
— Вот как дело обернулось, — продолжил Хеттору, — не иначе, сами боги восстановили справедливость. Как теперь афинский царь домой вернётся? Воинов своих загубил, добычи не привёз. Опозорился, считай, а в его годах это стыдно вдвойне.
Хеттору хотел было добавить ещё что-то, но не успел. Вдруг они оба услышали то ли боевой клич, то ли визг, от которого заложило уши.
— Ах ты, зараза! — рывком поднялся на ноги Хастияр, — про неё-то я и забыл!
Он бросился к критянке. Вот, к несчастью, пожелал тогда видеть критские игры с быком. Почти увидел, на свою голову.
Амфитея, которую в Милаванде не оставили, взяли с собой, каким-то непостижимым образом увернулась от двух диковатого вида горцев, которых Хастияр приставил охранять её. И легко, будто бабочка вспорхнула, едва касаясь ногами земли, побежала. В несколько прыжков она преодолела расстояние, которое отделяло её от навеса. Под ним сидел Тесей, доспехи с него сняли, рану перевязали, примотав правую руку к туловищу. Он спокойно разговаривал с троянцами, будто никакой резни и битвы не было.
Амфитея вытянула руки вперёд и прыгнула. Весу в ней было немного, но хватило, чтобы с разбега повалить Тесея на землю. Троянцы тут же принялись разнимать их. Тесея они сочли более серьёзным соперником, но напрасно. Держать изо всех сил надо было не его.
Как ни вырывалась Амфитея, задушить Тесея ей всё же не дали. Потасовка быстро закончилась.
Тесей медленно поднялся на ноги, от удара кровь выступила из свежей раны и растеклась по белому полотну. Видно было, что ему довольно плохо, но не столько от раны, сколько от того, что его на глазах у вражеских воинов ударила женщина.
— Я же просил тебя, глупостей не делать! — Хастияр подбежал к женщине, — веди себя благоразумно! Я от того, что тётка твоя натворила, не могу в себя прийти. У вас там все женщины в роду малахольные?
— Что ты сказал? — Амфитея будто бы очнулась, услышав его слова.
В то же время Тесей разглядел, что за женщина только что ударила его.
— Да это же Автолика подруга! Точно, его любовница! Ты хоть знаешь, Хастияр, кого тут привечаешь? Она же посланница фараона! Шпионка! Враг ваш, хатти! Это её полюбовничек Автолик на этот поход всех и сговорил! Он, говорят, тоже несколько лет в Чёрной Земле обретался!
— Для меня это уже не новость, — сказал Хастияр, — а вот для тебя у меня новость найдётся.
Он отступил на полшага назад и принял важную позу, будто стоял сейчас не на вытоптанном поле, а в главном зале дворца.
— Царь Тесей! Перед тобой Амфитея, дочь Девкалиона из Кносса. Царевна из рода Миноса! И, какое совпадение — племянница жены твоей, покойной Федры!
Тесей дёрнулся, будто его вновь ударили по свежей ране. Прошипел:
— Ты, значит, издеваешься надо мной, в живых меня оставил, чтобы я позор терпел?
Амфитея совсем не обрадовалась, что хетт при всех назвал её настоящее имя. Она шагнула к Хастияру и взяла его за руку. Троянцы дёрнулись на перехват, но он остановил их жестом.
— Отдай его мне! Прошу, умоляю тебя! Разве я мало рассказала? Что ещё мне для тебя сделать?
Руки у критской царевны оказались ледяными, а лицо горело, как в лихорадке. Хастияр только головой покачал:
— Богиня Солнца! За что мне это? Сколько же раз я тебе объяснял, что не могу это сделать, да и мы так не договаривались! Я сыну его обещал, что мстить Тесею не буду! Не могу я обещание нарушить! Да и не надо ему мстить! Боги сами восстановили справедливость! Но ты, видно, голоса разума не слышишь.
Амфитея отпустила его руку, отшатнулась. Её красивое лицо исказила гримаса отчаяния. Она повернулась и побрела прочь, но не прошла и дюжины шагов — села на землю и закрыла лицо руками. Через некоторое время её плечи начали вздрагивать.
Хастияру она показалась похожей на дикую лесную кошку, которую люди принесли в дом, забрали из привычного мира. Так оно и было на самом деле. Он приблизился, опустился рядом на одно колено, осторожно погладил Амфитею по голове. С опаской, ибо ему почудилось, что перед ним и верно дикая кошка, способная располосовать когтями. Нет, Амфитея только сжалась в комок.
— Совсем плохо, — тихо сказал хетт.
Она не ответила.
— Ты не ошиблась, перечислив рисунки на парусах. Бык Миноса действительно отделился и теперь он повержен.
Она сжалась ещё сильнее.
— Прости, я понимаю, как звучат мои слова для тебя, но ведь и ты понимаешь, что сейчас белое стало чёрным?
Она кивнула. Головой быка украсил свои паруса Тесей. Победитель последних Миносов.
— А паруса тех, о ком ты мне говорила… Они там, возле Милаванды.
Она снова кивнула.
Он понял, что разумное решение нашлось само собой, старая сеть распуталась и теперь он точно знает, как поступить дальше.
— Хотел бы я взглянуть на того, кто способен любить тебя и при этом не сойти с ума…
Она медленно подняла голову и посмотрела на него.
— Едва ли такие есть. Все мы прокляты богами и наказаны безумием.
— Но если сейчас эти люди остались людьми, то у меня, кажется, есть решение, как это безумие прекратить.
Амфитея вытерла ладонью слёзы.
— Мы возвращаемся, — сказал Хастияр, — я очень надеюсь, что ты оказалась права.
* * *
День уже клонился к вечеру, когда в ахейском лагере увидели колесницы вражеского войска. Сначала у края горизонта появилось облако пыли. Постепенно оно приближалось, и
