Если ж боги позволят кому-то узнать, что задумано было судьбой —

Лучше б света и вовсе тому не видать, с тем мудрец согласится любой.

Но веками людской крутит водоворот, увлекая в кромешную тьму.

На вражду тратит жизнь за народом народ, и не помнит давно, почему.

Веры нет, что поднимется кто-то со дна и откроются россыпи звёзд…

Или будет построен, придут времена, через бездну серебряный мост…

Стихи Юлии Токтаевой.

Глава 13. Ветер над Вилусой

Четыре года спустя. Шесть лет после битвы при Кадеше. Конец лета[124]. Троя

Солнечный свет пробивался сквозь закрытые ставни. От него не спрятаться, даже если зажмурить глаза. Пришлось с головой одеялом укрыться.

— Господин! Вчера ты просил пораньше себя разбудить. Уже утро.

Слуга настойчиво будил Хастияра, выполняя его же собственное приказанье.

— Я не хочу. Зачем мне просыпаться, какой смысл?

— Ты говорил вчера, чтобы я всё равно тебя разбудил, даже если ты не захочешь.

Слуга раскрыл ставни. В комнате стало совсем светло. В Трое уже наступило новое утро. Сопротивляться дальше было довольно глупо. Пришлось Хастияру вставать.

Здесь, в троянской цитадели Хастияр жил уже шестой месяц. И день за днём проходил, и новый день начинался, который ничем не отличался от предыдущего. И ничего не оставлял в памяти. Будто ветер засыпал следы на песке, ветер, который дул над Вилусой.

Перемены в его судьбе наступили не случайно. Причиной стал новый великий царь Хатти, Солнце, лабарна Мурсили, третий носитель этого славного имени. Так теперь прозывался Урхи-Тешшуб.

Год назад умер Муваталли. От придворных лекарей Хастияр знал, что тяжёлая болезнь должна была унести лабарну к богам ещё три года назад. Царь это знал. Лекари давно уже расписались в своём бессилии. И даже старший из них, много лет пользовавший повелителя грустно развёл руками.

Муваталли был не из тех царей, что в подобных ситуациях рубят лекарям головы. Чай не Ашшур какой-нибудь, а просвящённое царство Хатти.

И всё же лабарна прожил дольше. Продлил дни его врач Ассулапийя, привезённый Хастияром.

При дворе не делали тайны из происхождения лекаря, а потому Муваталли почувствовал себя обязанным мицрим, как бы не было ему тяжело принять эту мысль. Этот долг вылился в приказ Первому Стражу умерить пыл на южных рубежах, отозвать шпионов и баламутов из страны Моав, уменьшить поддержку страны Амурру.

Тур-Тешшуб подчинился. В том же году Риамасса Майамана взял штурмом город Дапур. Это был его первый успех после Кадеша.

Муваталли к этим вестям отнёсся спокойно. Такова, стало быть, воля богов. Где-то есть у лабарны грех и это расплата за него.

Грех явно был не один. Хотя Ассулапийя облегчил страдания тела и даже смог в какой-то мере успокоить мягкими речами душу царя, а в этом врач оказался поистине непревзойдённым мастером, то всё же не все мрачные мысли покинули лабарну. Оставалась одна — вопрос престолонаследия.

Продолжала она мучить царя до самой смерти.

По хеттским законам наследником должен стать сын царя от главной жены, от царицы. Таковой имелся. За год до смерти Муваталли его вторая законная жена Валанни родила долгожданного сына, которого назвали Курунтой. Малыш отодвинул Урхи-Тешшуба от престола, но лабарна, Солнце, в отношении него допустил большую ошибку. Он не провозгласил Курунту тукханти, наследником, хотя и чувствовал уже, что скоро будет призван богами.

Не получил титула тукханти и Урхи-Тешшуб. Всё потому, что Муваталли никак не мог решиться. Взрослый нелюбимый и незаконный сын или законный младенец. Ассулапийя против своей воли внушил лабарне надежду, что есть ещё немного времени, но человек смертен внезапно. Сделать выбор царь не успел.

Ошибку брата исправил Хаттусили, он провозгласил племянника новым великим царём, чтобы не давать поводов для дворцовых переворотов, коими было богато прошлое хеттского царства. Слишком мало сил было у рода Валанни, её отца и братьев. Довольно худой был род и в постель лабарны она попала только потому, что женщины в нём славились плодовитостью.

Валанни даже не называлась царицей-тавананной. Этот титул носила, согласно обычаю, всё ещё живая бабка Данухепа, вторая жена Мурсили Великого. Она поддержала решение Хаттусили, хотя к Урхи-Тешшубу относилась подобно его отцу. Невысоко его ценила, то есть.

Так молодой человек, который нередко становился мишенью для шуток Хастияра стал правителем великой страны. Малыш Курунта был задвинут в тень. Очень скоро в государстве начались перемены. Первым делом новый царь начал разбирать наисложнейшее — войну с мицрим. Три поколения царей Хатти вели войну с фараонами. Новый лабарна был намерен продолжать дело предков. Не просто же так он взял себе имя Мурсили Великого.

Но тут выяснилось, что воевали до сих пор неправильно, всё надо было делать иначе.

— Как это по-другому? — поинтересовался Хастияр, — нубийцев в союзники возьмём? Мы, значит, с севера будем наступать, а они с юга. Так и разобьём войско фараона.

После таких слов он тут же получил новую должность — ему было велено представлять великого царя Хатти в союзной Вилусе. Ведь при новом царе следовало говорить, что окончательно разбить войско мицрим помешали исключительно союзники. Грабить вражеский лагерь начали вместо того, чтобы всеми силами навалиться и добить фараона. Потому Хастияра отправили в Трою якобы следить за тем, не нарушают ли троянцы союзный договор с Хаттусой.

— Дошутился, — сказал отец.

Следом и Тур-Тешшуб был отправлен с посольством в Ашшур и Бабили на целых полгода. А Первым Стражем в его отсутствие стал начальник вестников Шунашшура.

Также, постепенно в немилость у нового царя попали и другие сановники, которые были в силе при отце Урхи-Тешшуба. Только Хаттусили сохранял свою должность энкура Верхних земель, но в столице нынче показывался редко.

На самом деле Вилуса была тем самым местом, где присутствие Хастияра было не просто лишним. Вообще никто не понимал, зачем его туда отправили. Ну, кроме, как избавиться, выслать подальше от столицы. Ведь Вилуса вряд ли собиралась нарушать союзный договор, устраивать восстания и заключать новые военные союзы. Потому Хастияру в Трое просто нечем было заняться. Полномочий, что ему давали прежде, он не получил.

Раньше он мечтал почаще отдыхать от государственных дел, да не выходило. А теперь просто мучился от безделья. Ну, и обида на нового царя давала знать о себе. Ничем полезным он заниматься не мог, каждый день думал, куда бы себя девать.

А куда можно пойти в Трое? Где тут кипит жизнь, где происходит хоть что-нибудь? Конечно,