— Привет, Оливия.

Том. Ну конечно.

— Привет, Том. — Оливия не отрывала взгляда от лица Адама и не смотрела на Тома. Он не заслуживал того, чтобы на него смотреть. — Дай нам поговорить наедине.

Краем глаза она видела его маслянистую, фальшивую улыбку.

— Оливия, я понимаю, что ты молода и не знаешь, как это все устроено, но Адам тут проходит интервью на соискание очень важной должности, и он не может просто…

— Уйди, — приказал Адам тихо и холодно.

Оливия закрыла глаза и кивнула, делая шаг назад. Все нормально. Все в порядке. Адам вправе не хотеть с ней разговаривать.

— Ладно. Извини. Я…

— Не ты. Том, оставь нас.

Ого. Ого. Ну ладно.

— Дружище, — сказал Том весело, — ты не можешь просто встать из-за стола посреди интервью и…

— Уйди, — повторил Адам.

Том рассмеялся, чувствуя себя в своем праве.

— Нет уж. Только если ты пойдешь со мной. Мы будем работать вместе, и, если ты ведешь себя как засранец во время ужина с моей кафедрой из-за какой-то аспирантки, которую трахаешь, это плохо отразится на мне. Ты должен вернуться за стол и…

«Такая хорошенькая девушка уже должна знать, что почем. Не надо лгать, не рассказывай, будто выбрала такое короткое платье не для меня. Красивые ножки, кстати. Могу понять, почему Адам тратит на тебя свое время».

Ни Адам, ни Том не заметили, как Оливия достала телефон и включила запись. Секунду они стояли, сбитые с толку, явно услышав эти слова, но не сообразив, откуда они звучат. А потом голос раздался снова:

«Оливия. Ты ведь не думаешь, что я взял тебя в свою лабораторию, потому что ты хороший ученый? Такая девушка, как ты... Которая так быстро сообразила, что знаменитые, успешные ученые, мать их, — это способ продвинуться. Ты ведь трахаешь Адама, так? Мы с тобой оба знаем, что ты трахнешь меня по тем же причинам».

— Что за… — Том сделал шаг вперед, протянув руку, чтобы выхватить телефон. Ему это не удалось, потому что Адам остановил его, уперев ему в грудь раскрытую ладонь. Том пошатнулся и отступил назад.

Адам по-прежнему не смотрел на Тома. И на Оливию тоже. Он смотрел на ее телефон, и в выражении его лица было что-то темное, опасное и зловеще неподвижное. Вероятно, ей следовало испугаться. Наверное, она все-таки немного испугалась.

«Еще скажи, что из твоей жалкой статьи сделали доклад благодаря высокому качеству и особой важности твоей работы. Кто-то здесь очень высокого мнения о себе, учитывая, что ее исследования бесполезны и вторичны и что она едва способна связать два слова, не заикаясь, как идиотка».

— Это был он, — прошептал Адам. Он говорил тихо, почти шепотом, обманчиво спокойным голосом. Взгляд его оставался непроницаем. — Это был Том. Вот почему ты плакала.

Оливия могла лишь кивнуть. Фоном все бубнил и бубнил записанный на диктофон голос Тома. Рассказывал о том, какая она посредственная. Как Адам никогда не поверит ей. Оскорблял ее.

— Чушь какая-то. — Том вновь подошел ближе и предпринял еще одну попытку отнять телефон. — Не знаю, что эта сучка напридумывала, но она явно…

Адам взорвался так быстро, что Оливия даже не успела заметить его рывок. Он стоял перед ней, а в следующий момент уже пригвоздил Тома к стене.

— Я убью тебя, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Если ты скажешь еще хоть слово о женщине, которую я люблю, если посмотришь на нее, если хотя бы подумаешь о ней… Я, мать твою, убью тебя.

— Адам. — Том задыхался.

— На самом деле, я все равно тебя убью.

К ним бежали люди. Хостес, официант, несколько членов кафедры от стола Адама. Начала собираться толпа, все растерянно кричали и пытались оттащить Адама от Тома — безуспешно. Оливия вспомнила, как Адам толкал пикап, и почти расхохоталась в истерике. Почти.

— Адам, — позвала она. Ее голос был едва слышен в окружающем хаосе, но он услышал только его. Он повернулся к ней, и в его глазах вращался весь мир.

— Адам, нет, — прошептала она. — Он того не стоит.

Вот так вот просто. Адам сделал шаг назад и отпустил Тома. Пожилой джентльмен, возможно ректор Гарварда, начал наседать на него, требуя объяснений, твердить, насколько неприемлемо его поведение. Адам проигнорировал и его, и всех остальных. Он прошел прямо к Оливии и…

Крепко обхватил ее голову обеими руками, запустив пальцы в ее волосы, и прижался лбом к ее лбу. Он был теплым и пах собой, безопасностью и чем-то родным. Его большие пальцы размазали слезы по ее щекам.

— Прости. Прости. Я не знал, прости, прости, прости…

— Это не твоя вина, — удалось пробормотать ей, но, кажется, он ее не слышал.

— Прости. Про…

— Доктор Карлсен, — прогремел позади мужской голос, и она почувствовала, как напряглось тело Адама. — Я требую объяснений.

Адам не обратил на него никакого внимания и продолжал сжимать голову Оливии в своих руках.

— Доктор Карлсен, — повторил голос, — это неприемлемо…

— Адам, — прошептала Оливия. — Ты должен ответить.

Адам выдохнул. Затем поцеловал ее в лоб долгим-долгим поцелуем и неохотно отпустил. Когда она наконец смогла хорошенько рассмотреть его, он казался уже больше похожим на обычного себя.

Спокойный. Злой на весь мир. Знает, что делать.

— Немедленно отправь мне эту запись, — пробормотал он ей. Она кивнула, и он обернулся к пожилому джентльмену, который только что подошел к ним. — Нам нужно поговорить. Лично. Может быть, у вас в кабинете?

Мужчина, казалось, удивился и оскорбился, но натянуто кивнул. Позади него суетился Том, и Адам стиснул зубы.

— Держите его подальше от меня.

Прежде чем уйти, он повернулся к Оливии, наклонился к ней и заговорил тише. Его теплая ладонь легла ей на локоть.

— Я обо всем позабочусь, — сказал он ей. В его глазах было что-то решительное, серьезное. Оливия никогда не чувствовала себя такой защищенной и такой любимой. — А потом я найду тебя и позабочусь о тебе.

Глава 21

Гипотеза: ношение контактных линз с истекшим сроком годности может привести к бактериальным и/или грибковым инфекциям, последствия которых будут длиться много лет.

— Холден просил тебе кое-что передать.

Оливия перевела взгляд от окна на Малькольма, который выключил самолетный режим в ту же секунду, как они приземлились для пересадки в Шарлотте.