Она улыбнулась и ответила:

— Дайте я гляну почту, а потом пойдем.

За полчаса, в течение которых она не проверяла почту, у нее откуда-то образовалось пятнадцать новых писем, и только одно из них не было спамом.

Сегодня, 15:11

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Поиск лаборатории для совместного проекта по борьбе с раком поджелудочной

Дорогая Оливия,

Буду рада представить Вас и написать исследователям, которые могли бы дать Вам место в своей лаборатории. Согласна, что получить отклик будет проще, если письмо придет от меня. Пришлите мне Ваш список, пожалуйста.

Кстати, Вы до сих пор не отправили мне запись своего выступления. С нетерпением жду возможности его послушать!

С наилучшими пожеланиями,

доктор Айсегуль Аслан

Оливия поразмыслила, насколько вежливо будет отправить сначала список, а потом уж запись, и пришла к выводу, что это будет совсем невежливо. Она вздохнула и начала скачивать файл на свой ноутбук. Когда стало ясно, что запись длится несколько часов, потому что Оливия забыла выключить диктофон после доклада, ее вздох превратился в стон.

— Придется подождать, ребята. Я должна отправить доктору Аслан аудио, и сначала придется его отредактировать.

— Прекрасно, — фыркнула Ань. — Малькольм, не хочешь развлечь нас рассказом о свидании с Холденом?

— Хочу. Во-первых, на нем была невероятно милая нежно-голубая рубашка.

— Нежно-голубая?

— Оставь этот скептический тон. Он принес мне цветок.

— Где он раздобыл цветок?

— Не знаю.

Оливия возилась с MP3, пытаясь понять, где обрезать файл. Начиная с того момента, как она оставила телефон в гостинице, на аудио была только тишина.

— Может, стащил с фуршета? — рассеянно спросила она. — Мне кажется, я видела внизу розовые гвоздики.

— Это была розовая гвоздика?

— Возможно.

Ань хихикнула.

— А говорят, будто романтики перевелись.

— Заткнись. Ближе к началу свидания случилась катастрофа, какая могла произойти только со мной, ведь вся моя гребаная семейка одержима наукой и, следовательно, ездит на все конференции. Прям вообще все.

— О, нет. Только не говори, что ты…

— Да. Мы пришли в ресторан, а там были моя мама, отец, дядя и дедушка. И они настояли на том, чтобы мы сели к ним. То есть мое первое свидание с Холденом превратилось в долбаный семейный ужин.

Оливия подняла глаза от ноута и обменялась с Ань взглядами, полными ужаса.

— Насколько все было плохо?

— Забавно, что вы спрашиваете, потому что я нахожусь в крайнем замешательстве и должен признаться, что это было охренительно. Холден им понравился, потому что он крутой ученый и потому что он кому хочешь запудрит мозги: за два часа ему как-то удалось убедить моих родителей в том, что мой план пойти работать в фирму — просто бомба. Я не шучу. Сегодня утром мне позвонила мама и рассказала, что я вырос как личность, что наконец-то взял в руки свое будущее и что обо всем этом свидетельствует мой выбор партнера. Она сказала, что папа тоже так думает. Можете в это поверить? Ну неважно, потом мы пошли есть мороженое, а потом вернулись в номер Холдена и трахались в позе шестьдесят девять, как будто скоро наступит конец света…

«Такая девушка, как ты. Которая так быстро сообразила, что знаменитые, успешные ученые, мать их, — это способ продвинуться. Ты ведь трахаешь Адама, так? Мы с тобой оба знаем, что ты трахнешь меня по тем же причинам».

Оливия тут же ткнула в «пробел», чтобы остановить аудио. Сердце бешено колотилось у нее в груди: сначала — от замешательства, потом — от осознания того, что она нечаянно записала на диктофон, и, наконец, от гнева, когда услышала эти слова. Она поднесла к губам дрожащую руку, пытаясь выкинуть из головы голос Тома. Она два дня пыталась прийти в себя, а теперь…

— Что, черт возьми, это было? — спросил Малькольм.

— Ол? — Неуверенный голос Ань напомнил ей, что она в комнате не одна. Оливия подняла глаза и обнаружила, что ее друзья сели на кровати. Они смотрели на нее широко раскрытыми глазами, полными беспокойства и удивления.

Оливия покачала головой. Она не хотела… Нет, у нее не было сил объяснять.

— Ничего. Просто…

— Я узнала, — сказала Ань, подходя и садясь рядом с ней. — Я узнала этот голос. С секции, на которой мы слушали твой доклад. — Она сделала паузу, заглянув Оливии в глаза. — Это Том Бентон, да?

— Что за… — Малькольм встал. В его голосе звучала настоящая тревога. И гнев.

— Оливия, откуда у тебя запись, на которой Том Бентон говорит эту чушь? Что стряслось?

Оливия посмотрела на него, потом на Ань, потом снова на него. Друзья смотрели на нее взволнованно, словно не могли в это поверить. Ань, должно быть, в какой-то момент взяла Оливию за руку.

Оливия повторяла себе, что ей нужно быть сильной, прагматичной, бесчувственной, но…

— Я просто…

Она попыталась. Она правда попыталась. Но лицо у нее сморщилось, и последние несколько дней обрушились на нее, словно горящий дом. Оливия наклонилась вперед, зарылась головой в колени подруги и позволила себе разрыдаться.

Оливия не хотела снова слушать ядовитые слова Тома, так что она отдала друзьям наушники, пошла в ванную, открыла кран и лила воду до тех пор, пока они не закончили слушать. Это заняло меньше десяти минут, но все это время она всхлипывала. Потом Малькольм и Ань вошли в ванную и сели на пол рядом с ней. Ань тоже плакала, и по ее щекам катились крупные злые слезы.

«По крайней мере, тут есть ванна, которую можно заполнить слезами», — подумала Оливия, протягивая ей рулон туалетной бумаги, который держала в руках.

— Это самый отвратительный, бесстыдный, беспардонный человек, — сказал Малькольм. — Надеюсь, пока мы разговариваем, он мучается поносом. Надеюсь, у него в паху вскочат бородавки. Надеюсь, ему придется жить с самым большим и болезненным геморроем во вселенной. Надеюсь, что он…

Ань прервала его:

— Адам знает?

Оливия покачала головой.

— Ты должна сказать ему. А потом вы оба должны подать жалобу на Бентона и сделать так, чтобы его вышвырнули из университета.

— Нет. Я… Я не могу.

— Ол, послушай меня. То, что сказал Том, — это сексуальное домогательство. Адам точно поверит тебе… не говоря уже о том, что у тебя есть запись.