– Кто заплатил тебе?

– Никто! Я вольная чародейка, – она взмахнула руками, и Велга отшатнулась, ударилась спиной о дверной косяк. – Ох, Велга, я не колдую. Просто… Ах, – она положила ладонь на лоб, прикрыла глаза, устало вздыхая. – Я просто хотела заработать денег. Подумала, твой жених заплатит, если приведу вас с братом к нему.

– Почему не призналась, что знаешь, кто я такая?

– Зачем? Ты назвалась другим именем… я посчитала, что так будет легче удержать тебя рядом. Доверием привязать легче, чем страхом.

– А что князь Белозерский? Чем плохи его деньги?

– Он никогда не платил мне за поиски твоего брата. Тогда мы говорили с ним совсем о другом деле. Он хотел, чтобы я нашла Воронов, этих наёмных убийц. А я не дура, чтобы связываться с ними. Мне вообще не нравятся рдзенские правители. Они то щедро платят за колдовство, но за него же легко отправляют на костёр, стоит только случайно разозлить их. А разозлить их слишком легко. Предпочитаю держаться подальше от ваших князей и королей. Мы со Змаем просто ищем, как заработать. Нет никакого невероятного заговора, что ты себе придумала.

Она поднялась, оглядела разбросанные травы, взяла ветошь и попробовала собрать мусор, но опустила руки и вздохнула ещё сильнее.

– Уже сотню раз пожалела, что ввязалась во всё это. Я… я не справляюсь.

– Не жди, что я тебя пожалею.

– Не жду.

И отчаянная слабость в её голосе придала Велге сил. Она выпрямилась, пусть чародейка не смотрела на неё, и даже говорить стала твёрже:

– Белый Ворон знает, кто может спасти моего брата. Я отправлюсь с ним.

– Как пожелаешь. Но… я не зря предупредила тебя: будь осторожнее с ним.

– Ты что-то про него знаешь?

– Только то, что такие люди, как он, опасны. И эти его… брат и сестра, – Мельця так и не повернула головы. – Они все опасны.

Возразить было нечего.

– У меня нет другого выбора. Я должна спасти брата.

– Конечно, котёнок.

Дверь поддалась не сразу. Велга толкнула раз, второй, наконец, смогла открыть.

– Мы уедем как можно быстрее. Пожалуйста, если… если в тебе есть хоть что-то человеческое, не говори ни о чём Арну.

– Можешь на меня положиться. Я никогда не желала тебе зла, Велга. Искала выгоду, да, – она наконец посмотрела на неё, и, пусть в бане было темно, казалось, на щеках её блеснули слёзы. – Но нет ничего плохого в том, чтобы привести невесту жениху в целости и безопасности. Ты… тебе же всё равно придётся добраться до Ниенсканса. Тебя ждёт жених.

– Не уверена, – Велга ступила одной ногой за порог в летние сумерки. – Я больше не уверена, что хочу на север или что мне вообще нужно туда. Мой жених… неважно. Сейчас я должна позаботиться о брате.

Не желая больше говорить, она вышла на улицу, прикрыв дверь. Плотнее сгустились сумерки, и даже дуб у реки было теперь непросто различить. На воде что-то сверкало. Из зарослей по берегам выглядывали огоньки, и вдалеке, со стороны города на холме, доносилось радостное улюлюканье.

Велга задержалась у бани, вспоминая, где в последний раз видела Белого. Нужно было поговорить с ним, придумать, как увезти Кастуся, не попавшись скренорцам.

Всё ярче разгорались огни по берегам. И от Щижа по предместьям разнёсся протяжный трещащий звук. Трещотки. Десятки, может, даже сотни. Точно огромный рой поднялся над городом. Он приближался, становился всё громче.

Сиди, сиди, ящур на золотом троне…

От одной только песни стало не по себе. Велга передёрнула плечами и пошла быстрее к соседней бане, где в последний раз видела Белого. Что за дикий город и дикие нравы. Они молились этому чудовищу…

От треска было не сбежать. И небо над рекой посветлело от огней.

Вдруг на реке раздался всплеск. И кто-то заверещал пискляво, визгливо. Мишка! Что за бестолковый щенок?!

Велга развернулась и поспешила к реке. Она же привязала его, чтобы никуда…

По воде проплывали огоньки. Десятки, сотни. Они тянулись от города, мигали, сверкали. Сотни огоньков на маленьких плотах с травами, фруктами. Сотни даров Щуру.

И треск, и рокот раздавались всё ближе. Отчаянный визг щенка тонул в нём, пока вовсе не затих. Велга подошла к дубу и наконец заметила пояс, которым она привязала Мишку. Он был натянут до предела…

И концом опущен в воду.

– Мишка!

Велга кинулась к берегу, прыгнула в реку без раздумий, ушла под воду, вынырнула отплёвываясь. И там, у крутого спуска снова увидела затонувший край пояса. А под водой – щенка.

– Создатель!

Она вытащила его, пытаясь сама не потонуть. Водоросли обвивались вокруг ног. Дна было не достать. Кто мог подумать, что река окажется так глубока?

Он показался над водой. Мокрый, жалкий. Лапки подогнуты. Уши опущены.

– Мишка, – она тёрла его тельце, стаскивала затянувшуюся верёвку. – Прости… прости… я…

Она погубила его. Она снова кого-то погубила. Тупая. Тупая. Безмозглая.

– Пожалуйста…

Зубами, ногтями она разодрала затянувший узел. Стянула с шеи. Из пасти вырвался вздох.

И Велга зарыдала, завыла от счастья.

– Дыши, – она тёрла его грудь. – Живи.

Рыжий мех совсем потемнел от воды. Мишка вытаращил испуганные глаза, полез к её груди, на шею. Велга обняла щенка одной рукой, отбросила пояс и подплыла к берегу, туда, где спуск был не такой резкий и была протоптана тропа.

– Прости, – выдохнула она чуть громче. – Прости… ты будешь жить, слышишь? Ты обязательно будешь жить. Ты мне очень нужен, хорошо? Я без тебя не смогу. Прости, пожалуйста.

Мимо проплывали огоньки, ослепляли ярким светом. Велга моргала, пытаясь стряхнуть капли с ресниц. Мишка пах так сладко. Дышал так шумно. Он был весь мокрый, такой маленький, хрупкий. И сердечко, его крохотное сердечко билось громко и заглушало всё вокруг.

Велга зацепилась правой рукой за ветви на берегу, подтянулась.

– Иди, – она чуть подтолкнула Мишку на берег, и он ловко запрыгнул, но сразу же оглянулся на Велгу, дожидаясь её.

А она никак не могла нащупать дно под собой. Тина и ил проваливались под ногами. И берег как будто уплывал всё дальше.

Мишка жалобно заскулил.

– Иду, иду, – чувствуя, как отяжелевшая от воды одежда тянула её вниз, пообещала Велга. – Сейчас…

Она потянулась к ветвям, а вода вдруг закипела. Замигали, затухая один за одним, огоньки на воде, закачались. Велга оглянулась и увидела поднимающуюся волну. Она летела на неё, как огромное покрывало.

Из груди вырвался возглас. И воздух ушёл из груди. А вода накрыла