перевернулся и всего лишь за минуту ушел ко дну. Те, кто успел выпрыгнуть, оказались в ледяной воде. Силой образовавшегося водоворота погибшее судно потащило многих за собой. Более сильные ухитрялись вскарабкиваться на льдины, хватались на концы веревок, брусья, доски, которые кидали подоспевшие спасатели. Из воды удалось извлечь только тринадцать утопавших. Одна из спасенных не выдержала «ледяной ванны» и умерла на руках у докторов.

Спасенных отвезли в охтинский приемный покой и в Елизаветинскую общину. Им предоставили теплую еду и «горячительные напитки». У ворот больницы и общины до поздней ночи толпились не дождавшиеся домой своих близких обитатели Охты в надежде узнать об их судьбе. Дело в том, что никто не учитывал количество пассажиров, находившихся на борту отошедшего в свой роковой рейс «Архангельска». Поэтому список погибших в катастрофе был составлен на основании заявлений о лицах, числившихся в «безвестной отлучке» со дня катастрофы. Всего в нем оказалось около сорока человек.

Сразу же после того, как спасенных развезли по больницам, начался поиск виновных. По мнению начальника речной полиции, виновником катастрофы был шкипер парохода, поскольку именно благодаря его неумелым действиям произошла катастрофа. Сам же шкипер, которому удалось спастись во время катастрофы, оправдывался как мог: «Служу я в пароходстве Щитова три года, и ничего подобного не случалось со мной».

Однако еще бóльшим виновником трагедии называли самого Я.П. Щитова, использовавшего в погоне за наживой неисправные пароходы. «Неужели он опять откупится деньгами?» – возмущались охтинцы. «Щитовские пароходы стары, неоднократно бывали в ремонтах, а служащие на них шкипера большей частью неопытны, что и объясняет те хронические несчастные случаи, которые постоянно случаются с этой „эскадрой“, – писала «Петербургская газета». – Говорят, что все старые негодные пароходы „Финляндского легкого пароходства“ скупаются Щитовым и, перекрашенные в зеленый цвет, продолжают функционировать, готовя могилу для многих жертв».

Директор «Финляндского легкого пароходства» Шелепин подтвердил, что «Архангельск» действительно «был куплен у нас, а мы его продали за негодностью уже десять лет назад». «Между тем, подобных пароходов у Щитова немало, – заявил Шелепин. – Он скупал у нас все пароходы, которые мы признавали устарелыми и более не пригодными к работе».

«Щитов поплатится за эту катастрофу – он будет привлечен к уголовной ответственности, – заявил начальник речной полиции. – Вольно же ему было пускать пароход с дрянной командой».

Впрочем, виновным называли не только Я.П. Щитова. Некоторые склонны были винить городские власти, ибо те совершенно не занимались контролем над пароходствами и оставляли без внимания жалобы частных лиц. Ведь за год до катастрофы, летом 1909 года, охтинцы во главе с местных приставом подавали заявление о полной непригодности парохода «Архангельска» к плаванию. Однако, несмотря на это, комиссия допустила пароход к плаванию, закончившемуся катастрофой.

На следующее утро после катастрофы на ее месте начали работать водолазы, которые нашли на дне Невы затонувший пароход. К месту работ прибыл сам Я.П. Щитов, встреченный гробовым недружелюбным молчанием многотысячной толпы. Выглядел он озабоченным и удрученным.

Когда 12 апреля пароход подняли, на нем обнаружили всего шесть трупов. Спустя три дня их захоронили на Большеохтинском кладбище в братской могиле. Остальные же погибшие пассажиры «Архангельска» неведомым образом пропали. Правда, некоторые из тех, кто попал в списки утопленников, спустя несколько дней объявились, но загадка все равно оставалась. Предполагали, что многих утопленников унесло течением. По городу поползли слухи, что водолазы Щитова, чтобы скрыть масштабы трагедии, по ночам тайком пускали утопленников по течению Невы…

К сожалению, трагедия с «Архангельском» практически ничего не изменила в деле речного сообщения в Петербурге. Несчастные случаи с речными трамваями на реках и каналах продолжались. Два классических случая из петербургской хроники речных аварий произошли в середине лета 1913 года. В июле судно «Финляндского легкого пароходства», совершавшее рейс от Мытнинской набережной к Дворцовой пристани, столкнулось на Неве с буксиром «Котка». В результате у финляндского парохода сломалась крыша – она свалилась и придавила пассажирку, а несколько других пассажиров получили легкие ушибы.

Другой случай произошел 1 августа, когда на Неве столкнулись два парохода – пассажирский пароход шлиссельбургского товарищества «Нева», следовавший из Шлиссельбурга, и буксирный пароход «С.-Петербург», принадлежавший купцу Забелину. Вслед за столкновением сильным порывом волны «Неву» отбросило к правому быку Троицкого моста. При ударе о каменную опору моста на пароходе упала дымоходная труба и разрушились перила.

Пассажиров, среди которых было много женщин и детей, охватила страшная паника. «Женщины, предполагая, что пароход может затонуть, стали истерически кричать, – описывал потом происходившую картину бедствия репортер одной из газет. – Мужчины, не обращая внимания на женщин, бросились к спасательным кругам и поясам. На Троицком мосту, около которого застрял пароход, и на берегу около Летнего сада собралась масса публики, наблюдавшей за бедствием судна. По распоряжению начальника первой дистанции речной полиции капитана В.Д. Иванова любопытные были удалены».

Первым поспешило на помощь стоявшее на пристани у Летнего сада судно «Финляндского легкого пароходства». Подойдя вплотную к терпящему бедствию пароходу «Нева», оно приняло на свой борт всех пассажиров. К счастью, во время этой аварии никто не пострадал, хотя повреждения, полученные «Невой», оказались довольно серьезными.

Вскоре стало известно, что пассажиры шлиссельбургских пароходов (в основном, петербургские дачники) решили объявить бойкот пароходу «Нева». К такому решению дачники пришли по той причине, что «Нева» оказалась тем же самым пароходом «Рыбка», который пятнадцать лет назад чуть не развалился, ударившись о подводные камни около Ивановских порогов.

После того случая администрация пароходства, убедившись, что пассажиры «Рыбки» боятся на ней ездить, перекрасила ее в другой цвет и переименовала в «Неву». «Как же теперь будет окрашен злополучный шлиссельбургский пароход?» – иронизировал репортер «Петербургской газеты».

Столкновение паромов на Неве

Страшной катастрофой едва не ознаменовался день Святого Духа в 1911 году, когда на Неве столкнулись два парома с богомольцами. В тот день, 30 мая, население Большой и Малой Охты по традиции с большими торжествами справляло свой храмовый праздник. Дивной красоты церковь, стоявшая на берегу Невы и освященная во имя сошествия Святого Духа, пользовалась огромной популярностью у набожных местных жителей.

В день Святого Духа паломники из Петербурга неизменно отправлялись на Охту. Охта тогда воспринималась даже не как окраина, а как ближний пригород столицы. Как уже упоминалось, до сооружения Большеохтинского моста переправиться на противоположный берег Невы можно было только речным транспортом.

Утром 30 мая 1911 года богомольцы погрузились на паром «Фортуна», который отчалил от Калашниковской (ныне Синопской) набережной. Здесь находилось почти пятьсот мужчин, женщин и детей. Как только паром очутился под пролетом строившегося Большеохтинского моста (он открылся в ноябре 1911 г.), оказалось, что навстречу ему к Калашниковской