ним. Как отмечалось потом в полицейском отчете, «шоферы стали подсмеиваться, гоготать и вообще учинять беспорядок. Городовой решил отметить нумера всех таксомоторов, стоявших в два ряда, так как шоферы огулом препятствовали ему установить порядок».

В то время, когда Аникеев записывал номера таксомоторов, один из «моторов» вынырнул на середину улицы и с места в карьер со скоростью шестьдесят верст в час помчался на городового. Тот не успел уклониться, и был сбит автомобилем.

Свидетели происшествия успели рассмотреть и запомнить и лицо шофера, и номер бешеного «мотора». Вскоре прибыла полиция. К тому времени большинство шоферов разбежалось, увидев, чем закончилось их глумление. Некоторых таксистов удалось задержать при помощи дворников и препроводить в участок.

Не теряя ни минуты, пристав участка полковник Крылов распорядился тотчас же отправить отряд в гараж, куда умчался «мотор» – убийца. Оказалось, что гараж находился на Васильевском острове на Кожевенной линии. Здесь полицейские сразу же обнаружили автомобиль и схватили шофера. Тот сначала отпирался, ссылался на случайность, но из-за неопровержимых улик был вынужден сознаться.

Стало понятно, что он совершил преступление из мести, с «общего и предварительного согласия» товарищей, подбивших его на это зверство. «Свой поступок он объяснял простым озлоблением на городового, строго исполнявшего свои обязанности и не мирившегося с хулиганскими проделками на улице», – говорилось в полицейском отчете. Более того, полиция успела в гараж вовремя: преступник собирался скрыться из города, и ему не хватило для бегства всего нескольких минут…

Ставший жертвой таксомотора пятидесятилетний Александр Аникеев являлся одним из старейших городовых 1-го участка Петербургской части. В столичной полиции он безупречно прослужил двадцать шесть лет.

Страшно искалеченный автомобилем, он скончался через несколько часов после происшествия. У него остались безутешные вдова, дочь и внук. Похоронили Аникеева с подобающими почестями на Успенском (ныне Северном) кладбище на средства, отпущенные градоначальством.

Бегство мартышки из Зоосада

Лето 1907 года было переполнено чрезвычайными событиями политического толка: казалось, повсюду орудовали террористы, экспроприаторы и просто разбойники, а политики готовились к новым выборам в Государственную думу. Так что на этом фоне новость о побеге мартышки из Зоологического сада в конце августа 1907 года прозвучала очень оригинально.

Проказница-мартышка сбежала из Зоологического сада во время перевоза обезьян в другую клетку. Почувствовав себя на воле и видя за собой погоню, она за несколько прыжков по деревьям перебралась на Зверинскую улицу, а оттуда стала путешествовать по чердакам и балконам. Бегство проворной мартышки и озабоченность гонявшихся за ней сторожей подняли на ноги многих местных обывателей.

В конце концов проказница устроилась на верхушке высокого дерева в Александровском парке. Вокруг собралась огромная толпа зевак. Вскоре к месту скопления публики прибыл усиленный наряд полиции во главе с помощником пристава местного участка. Поскольку после разгона второй Государственной думы в июне 1907 года в стране были серьезно ограничены гражданские права и свободы, то уличные собрания не допускались. Так что митинг по поводу поимки сбежавшей мартышки также не имел права на существование, и полиции не без труда удалось рассеять толпу в разные стороны.

Тем временем в погоню за мартышкой устремилось несколько десятков добровольцев, но все их попытки догнать и схватить беглянку оказались безрезультатными. Прыгая с дерево на дерево, обезьяна казалась неуловимой. Тогда для поимки проказницы вызвали пожарных. Они принялись из пожарных шлангов усиленно поливать те деревья, куда садилась беглянка, но и это не помогло. Тем временем за поимку мартышки администрация Зоологического сада пообещала выдать вознаграждение в двадцать пять рублей.

«В течение дня на месте происшествия перебывали почти все обыватели Петербургской стороны и много других», – констатировал очевидец…

Речные катастрофы

Век назад реки и каналы города служили важнейшими транспортными артериями. Речные трамвайчики были очень удобным и дешевым средством сообщения между отдаленными частями Петербурга. Они являлись своего рода «маршрутками» наших дней, со всеми вытекающими отсюда достоинствами и недостатками.

Столичный речной транспорт находился в условиях жесткой конкуренции между акционерным обществом «Финляндское легкое пароходство» и пароходством коммерсанта Якова Петровича Щитова, которого звали «охтинским кулаком». В 1870-х годах он пришел в Петербург из Архангельской губернии и начал свою карьеру простым рабочим на баржах и плотах на Неве. С годами ему удалось сосредоточить в своих руках значительную часть перевозного дела в столице. Кроме того, он владел купальнями на Неве у Дворцового и Литейного мостов, а также катком на Фонтанке у Симеоновского моста.

«Посудины» Щитова славились дешевизной, но отличались крайней ненадежностью. В погоне за наживой Я.П. Щитов нередко выпускал на линии неисправные суда с командами из случайных людей, готовых работать за жалкие гроши. Подобная постановка дела приводила к постоянным несчастным случаям на воде.

Известен был Щитов и своей скупостью. После того как он пожертвовал в кассу Охтинского благотворительного общества пятьсот рублей, он сразу же поднял плату за проезд на своих пароходах – с 5 до 6 копеек, а также лишил солдат бесплатного проезда.

Основными клиентами пароходства Щитова являлись жители Охты, не имевшие тогда никакой другой связи с городом: Большеохтинского моста в ту пору еще не было. Поэтому, несмотря на то что путешествия на щитовских пароходах были подчас связаны с риском, приходилось соглашаться с такими условиями. До поры до времени беду проносило стороной.

Однако несчастье, что стряслось на Неве вечером 7 апреля 1907 года, повергло в шок весь Петербург. Случилась страшная катастрофа: пароход «Архангельск», принадлежавший Я.П. Щитову, затонул почти со всеми пассажирами. Катастрофа произошла напротив Смольного, спустя несколько минут после того, как от пристани у Пальменбахской (ныне Смольной) улицы отчалил переполненный пассажирами пароход, направлявшийся на Охту – к станции Ириновской железной дороги.

«Адская погода, сильный ветер и густой туман застилал от глаз показавшиеся льдины, которые гнало из Ладожского озера, – описывал газетный репортер обстоятельства катастрофы, точь-в-точь, только в гораздо меньшем масштабе, походившие на случившуюся через пять лет трагедию «Титаника». – Старой конструкции и довольно ветхий пароходик, который бросало как щепку, едва достиг фарватера, как налетел на огромную льдину. Шкипер с трудом управлял суденышком, плохо слушавшимся руля, и обогнуть огромную льдину уже не было никакой возможности. Льдина с такой силой ударилась о ветхий борт и дно парохода, что он резко накренился, в пробоину хлынула вода, и пошел ко дну. Смертельная паника обуяла людей. Невозможно представить себе картину ужаса. До берегов донеслись страшные крики, плач детей и вопли матерей. Многие бросались в реку…»

По Неве во время катастрофы шел пароход «Финляндского легкого пароходства», он сразу же устремился на помощь. Но счет шел буквально на секунды: «Архангельск»