Шрифт:
Закладка:
Всего один раз воспользовавшись абилкой в полную силу, я устал настолько, что буквально не мог пошевелить руками и ногами. Чёрт! Несмотря на очевидную силу моей абилки, плату она взирала просто чудовищную.
У меня нет времени отдыхать, понял я, ощущая онемение прижатой руки. Мысленно собравшись, проделал с ней то же самое, что и с ногами. Рука был успешно освобождена!
Порадоваться я не успел – навалилась темнота привычного уже забытья. Моё сознание покинуло меня от усталости. Не уверен, что это полезно для здоровья.
Очнулся я через полчаса, совершенно не ощущая себя отдохнувшим.
Почему же столь высока плата? Возможно потому, что действовал я постфактум, меняя уже сформировавшуюся причинно-следственную связь. А ведь «Подмена казуальности» задумывалась как способность, которую надо использовать заранее.
Несколько часов я пролежал, набираясь сил. Смартфон работал, но сеть по-прежнему не ловил.
Примерно в двенадцать ночи я понял, что надо выбираться дальше.
Лёжа на боку, я принялся ощупывать плиты вокруг. Мне нужен путь наружу, ну или хотя бы понять, в какую сторону этот путь прокладывать.
Асфальтовые обломки за спиной слегка шевелились. Значит, полезу через них.
На этот раз я заранее распределил по всему телу тяжесть обломков. Причём сдавливала эта тяжесть всю поверхность тела – и сверху и снизу. Затем, немного поигравшись со способностью, отложил все многочисленные раны и царапины, которые мне предстоит получить.
Несколько минут ушло на то, чтобы, аккуратно выравнивая равновесие, уменьшить будущее трение одежды. Провёл рукой по джинсам – получилось! Рука скользила словно по шёлку.
Прислушался к ощущениям – силы вроде бы не уходили. Как я и подозревал, если сделать всё заранее, то устаёшь меньше.
Всё, подготовка закончена.
Аккуратно раздвигая осколки бетона с торчащей арматурой, я, словно червяк, начал ввинчиваться в завал. Из-за распределённой тяжести и уменьшенного трения это получалось на удивление легко. Острые края бетона и арматуры упирались в кожу, но все раны были отложены.
Правда, моё продвижение усложняла необходимость тащить за собой Лерочкину голову. Но и оставлять её под завалами я не собирался.
Усталость чувствовалась, но в разумных пределах. Однако, по мере моего продвижения и действия абилки, она будет накапливаться.
Выбраться наружу за один заход у меня не получилось. Примерно через полчаса неторопливого протискивания между завалами, я понял, что сил больше не осталось. Пришлось остановиться и обустроить небольшую лёжку, раздвинув плиты и арматуру наподобие шалаша. Там я пролежал в усталом полусне-полузабытье несколько часов, надеясь только, что меня не раздавит всмятку.
Путь из-под завалов оказался неожиданно длинным. Всего на отдых я останавливался три раза, выбирая подходящие для временной лёжки места. Поэтому, когда я наконец выполз из-под ощетинившегося арматурой бетонной панели с разбитым окном, восходящее солнце освещало начало нового дня.
Усевшись эту же самую панель, я огляделся вокруг и обомлел. Я сидел на куче обломков, оставшихся от жилого дома, а привычного мне города не существовало, а вместо него были обломки и остовы разрушенных зданий. Подобное я видел только на фотографиях военного Сталинграда в учебниках истории.
Вокруг завалов суетились немногочисленные люди. Они кого-то искали, что-то кричали. Рядом с каждым домом, иногда аккуратными рядами, иногда никак не упорядоченными, лежали трупы.
Спасателей не было – вокруг домов бегали обычные гражданские, пытающиеся хотя бы немного разобрать завал и, видимо, найти выживших.
Несколько человек разбирали обломки «моей» многоэтажки. Сгорбленные от усталости, с осунувшимися бледными лицами, они явно работали всю ночь. В их глазах горел постепенно угасающий огонёк надежды.
Родственники, потерявшие своих родителей, детей, братьев и сестёр, мужей и жён. Вот кто они.
Пожилой мужчина, одетый в рабочую спецовку, поднял голову и крикнул, увидев меня:
– Эй пацан, что ты там сидишь! Помогай разгребать завалы, кто-то наверняка выжил!
– Не могу, – покачал головой я. – Мне сейчас будет очень плохо.
Мужик внимательно пригляделся ко мне.
– Головой что ли ударился? Ты же цел-целёхонек!
– Это пока, – заверил его я. – Есть рядом аптечка? Желательно с бинтами?
Мой собеседник не ответил и, плюнув на меня, продолжил свою работу. Впрочем, ответа не требовалось – я уже увидел большую оранжевую пластиковую коробку с крестом, лежащую на самой границе завала. Поднявшись, я направился к аптечке.
– Весь город разрушен? – всё же спросил я.
– Нет, завалило только восточную и южную сторону.
– Взрыв?
– Да, блядь, взрыв! Ссаные террористы! – рявкнул мужик сердито. – Иди приставай к кому-нибудь другому, раз не хочешь помогать. А мы тут делом заняты.
Значит, клановцам всё же хватило гексогена и организации, чтобы довести план до конца. Масштабы разрушений и смертей поражали. Сколько же им опыта привалило? Немерено.
Переступая через аккуратный ряд трупов на чёрном целофане, я подошёл к аптечке. Раскрыв оранжевую коробку, я поискал обезболивающее, но нашёл только кеторол в таблетках. Плохо, таблетки медленно действуют, мне сейчас подошёл бы раствор для укола. Зато нашлись бинты.
Быстро прочитал инструкцию и закинул таблетку под язык. Затем начал аккуратно перебинтовывать не прикрытые одеждой ноги и руки. Закончив, я стал немного похож на мумию.
Посмотрел на небо, на копошащихся мужиков, на руины вокруг. И сказал миру, одновременно дублируя команду мысленно:
– Теперь можно.
В один момент я превратился в кусок кровавого отбитого мяса. Первое, что я почувствовал – это боль во всём теле. Тупая и острая, местная и общая, боль буквально заполонила моё сознание.
Кажется, я стонал, но хотелось кричать. Впрочем, крик мне удалось сдержать. Кричать показалось мне позорным, хотя свидетелей практически не было: мужики всё так же разгребали завалы, не обращая на меня никакого внимания.
Впрочем, ко всему привыкаешь, где-то через пару минут привык я и к боли, после чего обратил внимание, что я весь мокрый, но не от пота – от крови, которая выделялась из многочисленных ран по всему телу. Раны были неглубокие, но многочисленные, а руки и ноги так и вовсе как будто на тёрке потёрли, судя по неприкрытым бинтами участкам.
Сами бинты быстро намокли и стали красными, и я понял, что с бинтованием поторопился – бинт не накладывается на свежую рану.
Пришлось отдирать намокшие бинты и наматывать новые. Висевшую лохмотьями кожу
