Её руки начали постепенно оплетать моё горло. Удушающий захват!

Я попытался выйти из захвата, но в ослабленном организме не было сил.

– Это не я, это не я, это не я, – бормотала Валя.

– Скол что-то делал с тобой? Колдовал, касался?

– Тренер сказал, что он доктор, а у меня спина болела. Я и попросила поправить её немножко. Болеть перестала…

– И теперь ты хочешь меня убить, – прохрипел я. – Как и твои родители. Понимаешь?

– Это какой-то гипноз?

– Хуже, – я руками отчаянно сопротивлялся её захвату, но Валя действовала с уверенностью анаконды. – Ты больше не ты. Он что-то меняет в людях, физически меняет.

– И что делать?

– Ты головой управляешь?

– Более или менее, но всё что ниже шеи – двигается само.

– Тогда не дёргайся.

Я призвал Железного Феликса, поражаясь, как я ещё не свалился от нехватки жизненных сил. Видимо, с каждым уровнем их становится немного больше. Или, наоборот, способности пожирают меньше.

Не важно.

Я перехватил револьвер за ствол и ударил назад, туда, где по ощущениям находился Валин висок. Удар. А затем ещё и ещё.

Постепенно хватка ослабла, и я выбрался из смертельных объятий. Сил на вставание не осталось, поэтому я просто выкатился.

Валя бессильной куклой валялась на асфальте. Из пробитой головы текла кровь.

Я потянулся проверить её пульс, но, когда я прикоснулся к горлу, тело девушки вздрогнуло и изогнулось. Конечности вывернулись под неестественными углами и снова заключили мою многострадальную тушку в крепкие объятия. Сквозь приоткрывшиеся веки на меня уставились пустые лишённые разума глаза.

Чёртов Скол!

Я бился как птичка в змеином кольце, но… слишком много сил ушло на подмену казуальности, и слишком много крови я потерял. Мне просто не хватало телесной мощи, чтобы выйти из необычайно крепких объятий

Что-то трещало, лопалось. Кости, связки, мышцы? Не мои – Валины. Человеческое тело не было приспособлено для усилия, которая он развивала.

Двумя стальными обручами конечности изменённой Сколом одноклассницы сжимались на мне. Руки впивались в грудную клетку, которая уже трещала, ноги ломали тазовую кость.

А Железный Феликс всё ещё лежал в моей ладони.

– Валя! – закричал я. – Валя, ты меня слышишь?

Она не слышала.

Тогда я начал бить её револьвером по голове.

Удар.

Ещё. Ещё.

С последним ударом я почувствовал мягкость – я пробил Валин череп. Она не реагировала никак, молча продолжая своё дело.

Я почувствовал, как хрустят мои кости, как сжимаются и перетираются друг о друга рёбра, как выворачиваются тазобедренные суставы.

Возможно, есть какой-то другой выход.

Но я его не знаю.

Я приложил ствол Железного Феликса к шее изменённой Сколом девушки.

Прощай, Валя.

Прости меня.

Бах! Бах! Бах! Тремя выстрелами я перебил шейные позвонки.

Что бы там не намудрил с её телом очкастый псих, пережить разрыв шейных позвонков сделанная из моей одноклассницы химера не смогла. Хватка ослабла, и я, облегчённо выдохнув, откатился.

Немного отдышавшись, я поднялся и доковыляв до стилета, взял его в руку. Затем подошёл к изуродованному телу Вали. Её руки и ноги вывернулись из суставов и причудливым образом перекрутились. Ещё одно уродство Скола, до поры до времени маскировавшееся в теле девушки.

Очередная ловушка на меня. Причём двойная: если прикончить Мэлса не получится у самой Вали, или она передумает, то активируются заложенные очкастыми психом изменения и команды.

Позвонки были уже разрушены, так что мне оставалось только тонким стилетом перерезать мягкие ткани, сосуды и трахею.

Аккуратно подняв Валину голову, я, как мог, пригладил растрёпанные волосы.

Класть её в сумку рядом с головой Лерочки показалось мне глупостью: они не были подругами, и судя по всему, не очень ладили.

По счастью, в сумке оказалось два отделения, так что каждая голова оказалась как бы в своей квартирке.

Мрачно посмотрев на солнечное небо, я позвонил 112.

***

Скорая приехала не сразу, но абилка исправно сдерживала кровь, которую я пустил только когда ко мне подошёл фельдшер.

Меня загрузили в карету и повезли по разрушенному городу. Больница разрушена не была, но меня повезли не в неё, а в недавно разбитый палаточный госпиталь МЧС. Несколько бортов из Москвы с утра привезли врачей и оборудование, но как мрачно пошутил фельдшер: «Лучше бы они привезли гробы, их явно не хватает».

В госпитале меня положили сразу на операционный стол, и хирург быстро осмотрел и обработал мою рану, зачем-то даже понюхав.

– Судя по всему, внутренние органы не задеты, так что ничего опасного для жизни, – обратился он почему-то не ко мне, а к стоящей рядом опытной медсестре лет сорока. – Зашьём и, надеюсь, всё будет в порядке.

– Анестезия не готова, анестезиолог занят, – сообщила та.

– Будем ждать, – развёл руками хирург.

– Шейте под местным наркозом, – вмешался я. – У меня срочные тела.

– Какие ещё дела? – удивился врач.

– Личные и мрачные, – ответил я. – Не волнуйтесь, боли и крови я не боюсь. А вас наверняка куча других пациентов дожидается.

Врач и медсестра переглянулись, затем хирург решительно кивнул.

Медики приступили к работе.

– А как так получилось, что меня пару раз ткнули длиннющим ножом, а кишки не задеты? – поинтересовался я у обкалывающего мою рану хирурга.

– Повезло тебе парень. Чистая удача, – хмыкнул тот, не отвлекаясь от работы. – Внутренние органы, а особенно кишки, эластичны, порой бывает так, что нож входит как бы между ними, ничего не повреждая. Примерно один случай из пяти.

– А в остальных четырёх?

– Повреждение внутренних органов смертельно опасно. Особенно разрыв кишечника – представь, что всё его содержимое оказывается в твоей абдоминальной полости. Инфекция, сепсис, смерть. Таких даже в стационаре не всегда спасают.

Я кивнул, откинувшись на стол и сжимая зубы, потому хирург, обработав рану, начал меня зашивать. Даже несмотря на обезболивающие уколы, было больно.

– Всё! – отозвался хирург, когда операция закончилась, а медсестра перевязала раны. – Теперь, пациент, вам прописан покой!

Перевязанными оказались все мои раны, включая ободранные руки и ноги. Их смазали обеззараживающей мазью, и обмотали пропитанными в чём-то бинтами.

– Ага, – буркнул я, поднимаясь.