Шрифт:
Закладка:
Он с сожалением скосился на пустую чекушку в корзине.
– Все равно не понимаю! – с надрывом выкрикнул Клыш. – При чём тут совесть? Закон – это как лист разлинованный: справа подзаконные действия, слева – состав преступления. Или ты справа, или слева! А нравственность, она изначально основа закона. Что, скажи, не так?
– А то, что нет хуже, чем дурак в законе. – Лёвушка собрался продолжить в том же, ёрническом тоне. Но увидел муку на лице молодого следователя.
– Парень! У кого он украл?
– У государства.
– Что?
– Делал под прикрытием…
– Но делал!.. Ты мозги-то включи. Таких, как Мещерский, по стране с каждым днем тыщами добавляется. Так вот вопрос тебе на засыпку – почему эти тыщи пока не трогают? Потом, положим, скрутят. Но пока не трогают, присматриваются. А в Мещерского уже сейчас клещём вцепились.
– И почему?
– Потому что налицо тенденция. Только мало кто её разглядел.
Лёвушка с важностью приподнял указательный палец, увенчанный длинным грязным ногтем. Помолчал со значением.
– Кто цены сбивает, того и сажают, – отчеканил он.
– Как это? – Клыш аж рот приоткрыл.
– Ты всё в Уголовный кодекс хрюслом лезешь, а ты в экономическую составляющую вникни. У Мещерского, за что бы ни взялся, при высоком качестве цены вдвое ниже, чем у халтурщиков из госконтор. Качество они бы ещё стерпели. В конце концов, заказов на всех хватит. А вот демпинговые цены – это им верная смерть на рынке. Осознал, наконец, чадушко?
Это был неожиданный разворот. Клыш кинулся расспросить. Но Лёвушка уж затух – кончилось питание. Глянул на часы.
– На час уж организма не хватает. Сплошные протечки, – пожаловался он.
С восьми утра в кабинете стоял стрекот пишущей машинки, – Клыш, покусывая нижнюю губу, печатал постановление о прекращении уголовного дела.
Без пяти девять ввалился Алексеев. Бодренький – в предвкушении выпивки.
– Мещерский в предбаннике в ватнике и с «сидором» расположился, – сообщил он. – К тебе, конечно?
Клыш, не отрываясь от работы, кивнул.
Лёвушка заглянул соседу через плечо, хмыкнул. Вернулся к двери, провернул изнутри замок, извлек из портфеля чекушку и, вопреки обыкновению, махнул, не дожидаясь десяти. Затих, обмякнув в кресле.
Спустя десяток минут приоткрытый Лёвушкин глаз наполнился лихостью. Он с сапом выдохнул. Перегнулся через стол, ловким движением выдернул из каретки Клыша почти законченную закладку. Глянул вскользь.
– Прекращаешь за отсутствием состава преступления! – убедился он. С хрустом порвал.
Обомлевший Клыш вскочил, не зная, на что решиться.
– А состав-то преступления как раз есть! – Лёвушка захихикал. – Прав Окатов: Частнопредпринимательскую деятельность из Уголовного кодекса ещё никто не отменил. А стало быть, постановление твое заведомо незаконное, и прокурор его на раз отменит. Тебя, салабона, высекут. А Мещерского все равно посадят. (Ст.153 УК РСФСР – «Частнопредпринимательская деятельность» исключена Законом РСФСР от 05.12.1991 года.)
Закон СССР от 26.05.1988 года «О кооперации». Право использования наёмного труда)
– Да ты ж сам вчера!..
– Чего я? Чего?! Я тебя к харакири не подталкивал. Беда с вами, пацаньём. Чуть что – на амбразуру. Нет чтоб умишком раскинуть. Как своего добиться и при этом не подставиться.
– Я его сажать не стану! – рубанул Клыш. – А если у прокурора свербит, пусть уж своими руками…
– Ох и грозен! – протянул Лёвушка. Оборвал сам себя. – Всерьёз хочешь мужика от тюрьмы отмазать?!
Клыш кивнул.
– Хорошо подумал? Готов, что тебя самого после этого поедом жрать станут?
Клыш нетерпеливым движением поторопил.
– Сколько до окончания срока?
– Пять дней!
– Хватит! – непонятно констатировал Лёвушка. Вновь отомкнул дверь, кивком пригласил Мещерского.
– Стало быть, так, граф. Мы меж собой кое-что обхрюкали, – заковыристо произнес он. Заметил, что удивленный Мещерский скосился на следователя, ведущего дело.
– Кооператив сможешь создать?
– На зоне, что ли? – Мещерский тряхнул сидор.
– Эк как на нары торопишься.
– Следователь больно ретивый.
– Со следователем тебе как раз повезло, – построжел Алексеев. – Хоть и молодой, но головастый. Когда дело прекратим, знай, за кого свечку поставить… Так что: соберешь тройку учредителей? К тройкам-то тебе не привыкать?
– Если надо… – буркнул Мещерский.
– Давно надо! Удивляюсь, что раньше не допёр. С артелью-то в своё время лихо сообразил. А здесь тормозишь, – внушительно произнёс Лёвушка.
– Да надоело зайцем петлять! – воскликнул Мещерский. – Вроде, новое время объявили. А методы прежние: хватай да не пущай!
Лёвушка озадаченно поскрёб пушок на лысине.
– Может, оно и так, – согласился он. – Да только всё это лучше обсуждать где-нибудь в кабаке за богатым столом, чем в зоне на параше… В общем, в запасе у тебя пять дней. Как будешь обхаживать девочек из исполкома – твои заботы. Хоть и впрямь колдуй. Но ровно… – он перелистал календарь на столе Клыша, густо обвёл нужное число. – Должен войти сюда с зарегистрированным уставом. И чтоб все виды артельной деятельности были в нем прописаны. Хоп! Я всё сказал. Дошло, наконец?
Мещерский с посветлевшим лицом кивнул.
– Вот и беги, – отпустил его Лёвушка. – Считай, секундомер запущен.
Мещерский ещё раз скосился на Клыша, такого же, по правде, замороженного, как он сам. Неловко кивнув, вышел.
Довольный собой, Лёвушка откинулся в кресле.
– А ты, оказывается, башковитый, – он пьяненько погрозил совершенно запутавшемуся Клышу пальчиком. – Кооперативу-то разрешено всё, чего нельзя ни частнику, ни артели: и наёмную силу, и работу на дому, и продажу по договорным ценам. А раз так, значит, преступления больше нет. И дело придётся прекращать в связи с изменившейся обстановкой. Улавливаешь разницу? Вчера было общественно опасное деяние, а сегодня оно уж не опасное. И тут уж никакой прокурор не подступится, потому как получается, что не за что больше сажать… Ах, хитрован! Ах, ловкач, – Лёвушка залился прежним, мелким дребезжащим хохотком.
Уже когда уголовное дело по обвинению Мещерского в частнопредпринимательской деятельности было официально прекращено, Клыша вызвал к себе Окатов. На стуле подле притулился Гутенко – с учетной карточкой в руке.
– Выходит, похоронил дело? – без предисловий произнёс Окатов.
– Состава преступления нет. Все договоры переоформлены на кооператив, – скупо объяснился Клыш.
Сквозь привычную доброжелательность на лице Окатова проступило разочарование.
– Стало быть, научился отделять зёрна от плевел, – констатировал он.
– Не понял? – Клыш удивился.
– Вот и я Вас, выходит, не понял. Впрочем, в наше время каждый решает возле кого ему погреться. Мещерский – человек богатый, говорят, щедрый.
От оскорбления Клыш переменился в лице.
Окатов повернулся к Гутенко, поднял его взглядом.
– Теперь с вами. Агентурное дело, считай, в корзину. Это серьёзнейший должностной прокол. О повышении забудь думать. Для начала – строгач с занесением. А там поглядим… Благодари дружка, – оборвал он попытку Гутенко оправдаться. – Свободны, молодые люди. Не перестройщиками вы оказались. Попутчиками.
Горьким кивком головы Окатов выставил из кабинета обоих. Он и впрямь чувствовал себя смертельно разочарованным, – заманчивая дорога на Москву вновь скрылась в тумане.
Возле дежурной части Клыш нагнал расстроенного Гутенко. Приобнял.
– Извини, конечно, Вальдемар! Но в самом деле – не за
