Шрифт:
Закладка:
Столь же радикальным, как и резкое сокращение объемов питания, было изменение в способах работы миссии. В соответствии с «проверенной временем политикой АРА по созданию местных учреждений», как говорится в заявлении от 30 июля, работники гуманитарной помощи будут продолжать использовать американские кухни только до тех пор, пока местные учреждения, такие как больницы и детские дома, не смогут получать и подавать американскую еду, пока, в конечном итоге, все питание не будет осуществляться через такие государственные учреждения. В рамках нового соглашения размер американского рациона был уменьшен, чтобы прокормить как можно больше детей.
Поскольку предполагался постепенный переход от «открытых» кухонь АРА к советским или «закрытым» учреждениям, было неизбежно, что работники по оказанию помощи будут иметь меньшее влияние на выбор бенефициаров. Все чаще их работой становилось обеспечение надлежащего управления этими советскими заведениями, использование американской еды в качестве рычага для обеспечения соблюдения санитарных стандартов АРА.
Новый акцент на инспекциях и контроле привел к созданию на Спиридоновке, 30 административного подразделения, носящего это название. Это должно было быть единственное подобное расширение после сентября 1922 года, целью которого было сокращение численности американского персонала в соответствии с сокращенной программой. Цель состояла в том, чтобы удержать шестьдесят сотрудников по оказанию чрезвычайной помощи в течение зимы, хотя 31 декабря, когда общее количество кормлений выросло до достижения пересмотренного целевого показателя в три миллиона детей, в России все еще оставалось 124 человека из АРА.
Также был сокращен географический размер миссии АРА: чтобы избежать чрезмерного распределения уменьшившихся поставок гуманитарной помощи, Москва закрыла Оренбургский округ и на мгновение задумалась о закрытии Уфы, крупнейшего района АРА, прежде чем пришла к выводу, что потребность там просто слишком велика. Царицынский район на Волге был объединен со станцией выдачи продовольствия в Ростове, которая стала штаб-квартирой этого нового Ростово-Царицынского района.
В Украине весенний план 1922 года по передаче американских операций в ведение Объединенного еврейского распределительного комитета, который затем сохранял бы там миссию после осеннего ухода Араса, был отменен после решения Гувера остаться. Таким образом, проблемному браку АРА и JDC было суждено продлиться еще один тяжелый год. Схема осталась прежней, с шестью украинскими округами, каждый из которых отдельно подчинялся Москве. Отношения между АРА и JDC, богатым сюжетом истории помощи, были напряженными из-за острого вопроса о том, какой административный контроль АРА должна сохранить за дочерней организацией, которая в конечном итоге внесет почти 5 миллионов долларов в российскую миссию; из-за напряженности между несектарскими принципами АРА и сектантскими целями JDC; из-за антисемитских настроений — как местного населения, так и, предположительно, некоторых американцев из АРА; и, неизбежно, из-за столкновений личностей, наиболее явно связанных с Хаскеллом.
Ключевым кадровым изменением, которое гарантировало, что отношения с правительством будут менее неприятными в течение второго года, стала замена 27 июня Эйдука Карлом Ландером. Как и Эйдук, Ландер был латышом с опытом работы в ЧК. В отличие от Эйдука, он не был одним из партийных кожаных пиджаков, войдя в революционную политику до 1917 года через дверь интеллигенции. Он был бывшим профессором фольклора в Рижском университете и бывшим учеником Толстого, с которым однажды обменялся перепиской. Ландер не был Толстым, но новый главный полномочный представитель, безусловно, был более образованным человеком, чем его предшественник, и это помогло бы сохранить тайну в ближайшие месяцы. Также не повредило делу то, что, в отличие от своего назойливого предшественника, он содержал свой офис отдельно от Спиридоновки, 30.
Все началось довольно неплохо. На следующий день после своего назначения Ландер издал инструкции всем своим представителям в округах, в которых были определены их обязанности и разграничены полномочия. Такой приказ был обещан Каменевым еще во время апрельского кризиса, и, как и было обещано, офису Хаскелла было предложено внести редакционные предложения при его составлении. Этот жест сотрудничества, казалось, предвещал новую эру гармонии в отношениях АРА и СССР, но его значение было значительно перевешено существенным фактом, что после победы над голодом и сбора урожая большевики больше не нуждались в АРА.
Чтобы усложнить ситуацию, большевистское руководство пребывало в дурном настроении после советских дипломатических неудач на Генуэзской и Гаагской конференциях. Это вдохновило Партию на проведение пропагандистского контрудара против НЭПа, негативной реакции, которая проявилась не в сфере экономической, а в политике. Летом в Москве состоялся шумный судебный процесс над социалистами-революционерами, хотя этот политический спектакль готовился уже несколько месяцев. Более показательным было изгнание за границу в августе и сентябре нескольких десятков представителей интеллигенции — в основном профессоров, инженеров и бывших политических активистов, не являющихся большевиками.
Этот всплеск антинэповской активности, проявившийся в более жесткой линии, проводимой в статьях советских газет, произошел как раз в тот момент, когда борьба за место больного Ленина была в самом разгаре. «Старик», как его называли в среде партийной элиты, сейчас был активной силой в кремлевской политике лишь урывками. В марте 1923 года частичный паралич и потеря речи положили конец его политической карьере; окончательный инсульт в январе 1924 года отправил отца большевизма на общение с Марксом и Энгельсом.
24 июля, когда механизм оказания помощи все еще работал, инспектор АРА Артур Рул заметил, что психология, сопровождавшая период острого голода, прошла, что «дареного коня подвергают довольно решительному зубоврачебному осмотру, и власти с нетерпением ждут того времени, когда они снова будут без помех управлять своим собственным шоу». Жатва была на носу, и уже «власти начинают, в переносном и буквальном смысле, ощущать свой овес».
Двумя днями ранее Грегг из Саратова заметил, что «величайшее оружие» АРА, ее запасы продовольствия, «значительно сократились» из-за прогноза обильного урожая. А через две недели после этого Куинн проинформировал Лондон о том, что работники по оказанию помощи испытывают растущие трудности в отношениях с властями, особенно в тех регионах, где начинается сбор урожая, что привело к выводу из строя «тяжелого вооружения» АРА. Куинн, тем не менее, предположил, что отношения с правительством существенно не ухудшатся, потому что Советы по-прежнему хотели добиться политического признания АРА со стороны Соединенных Штатов.
Отныне этот рычаг воздействия должен служить основным оружием миссии, поскольку округа радикально сократили свои программы. В Симбирске, например, 1 сентября ассигнования на питание детей сократились с
