Казалось, цыгане должны были обрадоваться лишнему золоту, но они насторожились. Цыган с ушибленным боком даже осмелился заметить:

- Государь, тут что-то не то...

- А что не то?

- Почему наша доля не может уменьшаться, а доля жупана Утмеша может? Разве он в чём-то провинился перед тобой?

- Нет, не провинился, - непринуждённо ответил правитель, - но жупану Утмешу я ничего не давал. Как я мог ему что-то дать, если его здесь нет? Вот вы двое - другое дело. Вы ведь здесь.

Задумавшись на секунду, Влад добавил:

- Меня беспокоит другое. Я хочу знать, как вы собираетесь делить свою часть. Поровну?

Цыгане кивнули и лишь после этого вспомнили, что у них сейчас девятнадцать золотых, а такую сумму не разделить пополам без остатка.

Государь строго спросил:

- Вы ведь не станете пилить девятнадцатую монету пополам?

- Нет, не станем, - хором ответили цыгане.

- Это правильно, - сказал государь, - потому что распилить монету означает испортить её, а порча монеты это преступление. Придётся вам менять её на серебро, а впрочем... мы можем решить это дело сейчас. Я даю вам ещё одну монету для ровного счёта. Теперь у вас двадцать.

Цыгане ещё не успели ничего сообразить, как правитель опять спохватился:

- Но тогда у меня получается сорок девять. Опять мелочь, которая ни туда, ни сюда. Как же я так просчитался... Но вернуть назад только что отданную монету нельзя. Придётся мне отдать вам оставшиеся девять.

Оборванцы выглядели до того удивлёнными, что открыли рты. Случается, деньги сами приходят в руки. Но если деньги приходят через каждые несколько минут, то как это понимать? Считать ли удачей? Или ждать подвоха?

- Великий государь, - осторожно начал тот цыган, который сохранил бока в целости, - ты судишь правильно и хорошо, но мы боимся.

- Чего боитесь? - спросил Влад.

- Получается, что наша доля стала гораздо больше, чем доля нашего жупана. У него восемнадцать золотых, а у нас уже двадцать девять. Как бы жупан не обиделся на нас за это.

Влад усмехнулся:

- Да... как-то я обделил вашего жупана, - признав это, правитель тут же решил. - Чтобы жупан не обижался, пусть у него будет тридцать пять золотых. А у меня остаётся... двадцать три.

Цыгане окончательно запутались:

- Великий государь, у тебя осталось совсем мало золота. Не будет ли это уроном для твоей чести?

- Нет, - непринуждённо ответил Влад. - Моя доля была больше пятидесяти, а из своей доли государь может давать кому угодно и сколько угодно. Из этой доли я отдал вашему жупану семнадцать золотых... и вам двоим тоже отдал семнадцать золотых... Это не считая тех двенадцати, которые у вас были... Короче говоря, здесь нет урона для государевой чести. И честь вашего жупана тоже не страдает, потому что он получил семнадцать монет на одного, а вы - семнадцать на двоих.

Государь помолчал немного и добавил.

- Только вот оставшиеся у меня двадцать три золотых... Опять появилась мелочь в три монеты, которая ни туда, ни сюда. Берите эту мелочь себе. И теперь у вас на двоих чётное число монет - тридцать две.

Цыгане опять забеспокоились.

- Великий государь, ты судишь справедливо - тут спору нет, - сказал тот, что с ушибленным боком. - Но нам всё равно страшновато, что жупан обидится.

- Да, вы правы, - всё так же непринужденно рассуждал государь. - Ваш жупан - человек бедный, а мне лишние двадцать золотых не сделают счастья. Даю ему ещё двадцать. Итого, у него пятьдесят пять.

- Великий государь, но теперь у тебя совсем ничего не осталось, - заметил цыган с ушибленным боком.

- Да, - пожал плечами правитель. - Значит, вот такой я человек, щедрый.

Произнеся эти слова, Влад уже во второй раз за сегодня кликнул своего письмоводителя - на этот раз требовалось составить грамоту к жупану Утмешу.

- Пиши, - повелел правитель, - что ко мне, государю, явились двое цыган... Кстати, как вас звать?

- Лочан, - произнёс цыган с ушибленным боком.

- Васу, - сказал второй цыган.

- Явились, - продолжал Влад, - цыган Лочан и цыган Васу и принесли золото, которое нашли в земле, и подумали, что оно принадлежит мне, потому что я в своей стране господин всех земель. Я похвалил этих цыган за правильные слова и дал им часть золота, а другую часть даю хозяину этих цыган, жупану Утмешу, с условием, что он в точности исполнит мою волю и оставит своим цыганам ту сумму...

- Великий государь! - вдруг подал голос цыган, сохранивший бока в целости.

Пока составлялась грамота, оборванцы тихо совещались на своём наречии и, как видно, о чём-то договорились.

- Великий государь! - повторил цыган с целыми боками.

- Что? - недовольно спросил Влад, которого эти возгласы сбили с мысли.

- Великий государь, - уже тише продолжал цыган, - а это точно, что для тебя самая меньшая мера - десять золотых, а сумма, которая не дотягивает до десяти, позорит тебя?

- Да, это точно, - не моргнув глазом, ответил Влад, и, обернувшись к боярину, всё так же находившемуся справа, приказал. - Войко, скажи этим оборванцам, что государи исчисляют деньги только десятками, сотнями и тысячами, а всё, что меньше этих чисел, не достойно моего высочайшего внимания.

- Да, всё так и есть, - кивнул Войко.

- Тогда... - цыган, сохранивший бока в целости, вздохнул, - я и мой сват просим - возьми себе из тех денег, которые ты нам пожаловал, десять золотых. Мы принесли тебе золото, а ты ничего не взял. Ты должен взять хоть что-то. Это будет справедливо. А раз меньше десяти нельзя, то возьми десять.

- Мы просим, великий государь! - подтвердил цыган с ушибленным боком.

Влад внимательно посмотрел на них и вдруг захохотал:

- Повстречал я на дороге двух оборванцев, а они дали мне денег. Рассказать кому - никто же не поверит!

Цыгане не разделили этого веселья и остались серьёзны.

- Ладно, - сказал правитель, посмотрев на них, и продолжил диктовать. - На чём я остановился? ...с условием, что жупан Утмеш в точности исполнит мою волю и оставит