В этом месте за спиной раздался хохот. Компания молодых людей, держась за животы и показывая пальцем на парочку гостей, едва не падала от смеха. Вот вам и ответ. Как известно, смех штука заразительная, поэтому через пару мгновений весь штаб вытирал рукавами красные глаза.

— Прости, пожалуйста, — подошел к нам кудрявый парень, на вид которому не было и двадцати. Он первый пришел в себя после групповой смехотерапии и, по-братски положив мне руку на плечо, прояснил ситуацию.

— Мы с ребятами поспорили, насколько правдоподобно лепят эти штуки, — ткнул он пальцем в обнаженную девушку, — жаль, что скульптор не знает, что у женщины должна быть грудь, ну а в остальном, поздравляю!

Догадывающаяся о двусмысленности ситуации биороид опустила взгляд к полу. Что же происходит?

— Уоррен-то хотя бы придёт? — холодно спросил я у кудряша.

— Нет, они ушли еще несколько хронов назад к Саре, больше точно не придут, — ответил тот.

— Спасибо за честность, дорогой, — скинул я чужую руку с плеча, и положив ладонь прямо на лицо шутника, оттолкнул в сторону.

— Кидай эту дрянь на пол, — показал я на прибор в руках девушки, — накидывай одежду и пойдем. День для нас еще не окончился.

Правда, аккуратная биороид все-таки осторожно положила поисковик у двери кабинета, а затем с ловкостью затасканного учебными тревогами кадета одела изрядно потрепавшуюся рубаху со штанами. Тут же взяв за руку, я потянул ее к выходу под общие аплодисменты и выкрики вроде «молодец», «так держать, герой», «удачи вечерком».

Как только мы оказались на улице, руки Элисон заплясали в воздухе, вырисовывая социальные вопросы, на которые пришлось искать ответ.

— Они воспользовались твоей нехваткой знаний в этике и культуре людей. Просто разыграли, — попробовал я объяснить. Но будем честными, подобный юмор нельзя прочувствовать словами, для понимания нужно родиться в обществе и желательно быть подростковым имбецилом.

— «Получилось смешно?» — написала она, искренне желая разобраться.

— Мне не было, а тебе?

— «Мне тоже не было».

Мысленно проведя какой-то математический расчет, она огласила вывод, — с нами что-то не так?

— Возможно, Эл, — устало улыбнулся я, — но совесть подсказывает мне, что пусть лучше «не так» с нами и остается.

— Куда мы спешим? — обратила она внимание на наш чрезмерно быстрый шаг.

Действительно, как только мы покинули штаб, я мигом прибавил скорости к так называемому прогулочному темпу. Интересно, чего так разошелся?

— Похоже нашей проклятой активистке совсем стало плохо. Пора вмешаться в ситуацию, — ответил я, но скорость все же убавил.

Дом Сары удалось найти без труда. Это одно из элитных здании города, если, конечно, такие вообще имеются в Нюхоул. Двухэтажная коробка с просторными окнами на южную сторону и всего двумя квартирами. Именно такая недвижимость находилась в центре поселения и указывала на статусность жильцов. Ее квартира занимала весь второй этаж, что в площади равнялось лонам девяноста. Неплохое пространство для скромного бойца довольно бедного движения. Аккуратно убранное помещение, все вещи расставлены по местам, на кухне чистая посуда и запах какого-то освежителя воздуха — все говорит о том, что здесь живет порядочная девушка, притом одна. Не вписываются в общий интерьер разве что мужская одежда, неряшливо оставленная на спинках стульев и пыльные следы на полу, принадлежащие, судя по всему, двум господам, находившимся в квартире.

— Джек, вы вернулись, — приглушенным голосом поприветствовал нас Уоррен, — как операция?

— Нэээ, — безразлично пожал я плечами и направился в дальнюю комнату без света, оставив отдуваться Элисон, уже выписывающую лаконичный доклад на своем электронном блокноте.

Там меня ожидала весьма мрачная обстановка. Очень даже живое и просторное помещение со светло-серыми стенами и окнами, занимающими половину стены, было превращено в усыпальницу. Наглухо зашторено, с небольшой лампой на компьютерном столе, с умирающим на кровати человеком и близким другом, повесившим нос на стуле рядом — молодежь так любит романтику.

— Джек, — поднял голову Вэл при виде гостя, — ты пришел…

— Аха, — как можно насмешливее сказал я, — торопился со всех ног. Что у нас тут?

— Ей стало совсем плохо к вечеру, температура не спадает, она не ест и не спит. А сейчас даже не разговаривает. Мы не можем понять, что происходит, — вяло отчитался тот. На бедном парне лица совсем нет. Он сам-то хотя бы ел сегодня?

Да, Сара накрутила себе проблем, ничего не могу сказать. Ее поток истерзан, словно у человека, спасенного из вражеского плена. Лицо бледное, как у покойника, а под глазами круги солитию страдающего бессонницей. Ну и пустой взгляд, направленный в потолок. Куда уж без него.

Я провел ладонью перед лицом едва живой активистки, ожидая не последовавшей реакции, а затем убрал холодную ткань со лба и отдал ее Вэлу, — дай мне с ней потолковать пару дек на едине.

Парень не стал спорить и, с надежной посмотрев сначала на энергика, а затем на лежащую подругу, покинул помещение, разминувшись с подоспевшей Элисон в дверном проеме.

Поскольку обессиленная девушка никак не желала обращать на только что пришедших внимание, мне пришлось протянуть указательный палец вперед и ударить ее в бок небольшим разрядом.

— Ой, — наконец вышла из ступора проклятая. — Джек, ты здесь, — глухим голосам прошептала она.

— Да, мы только что вернулись с задания, — словно человеку с задержкой развития по слогам произнес я, — как у тебя дела?

— Не очень, — умирающе ответила она, пуская слезу на подушку, — думаю, это конец моей борьбы. Есть еще вещи, которые я не успела сделать. Элисон, я так и не поблагодарила тебя за спасение своей жизни, прости меня, пожалуйста.

Эл сразу показала благодарный жест, а я взял умирающую за руку. Если дошло до вежливости по отношению к биороидам, значит нужное эмоциональное состояние действительно достигнуто. Время целебной магии.

— Очень жаль, дорогая, — тихо прошептал я, немного сжав ее ладонь, — мы сегодня весь день гонялись за тем прохвостом, но так и не смогли его догнать. Паршивец оказался слишком шустрым.

— Значит, прибор остался у него? — растерянно озвучила Сара очевидное.

— К сожалению, — опустил я взгляд, — он обвел нас вокруг пальца, сказал, что продаст его военным в Вестоне.

— Нет, Джек, они вытрясут из него всю правду, — совсем отчаянно посмотрела она на роумера, — нельзя этого допустить.

— Уже ничего нельзя сделать, — сдался я, — паршивец скрылся на рынке. Самое обидное, что гаденыш даже не напрягался. Сказал, что даже если все глупые стервы бесполезного движения объединились, то не представляли бы большей угрозы для нормального парня, чем дети из садика. Паразит!