Шрифт:
Закладка:
Стоявший в первом ряду мужчина с ухоженной рыжей бородой сделал шаг вперед и осторожно спросил:
– Скажите, вы Петр Лазарев?
– Да, это я… – растерянно ответил Петр.
– Ура, друзья, это он! – воскликнул бородатый, обернувшись к толпе. В ответ раздался радостный рев. – Вы даже не представляете, как мы вас ждали!
– Я… меня?.. Но, собственно, почему?
Мужчина театрально развел руками:
– И он еще спрашивает почему!
Толпа дружно рассмеялась.
– Ну вы и шутник, Петр Андреевич! Пойдемте же скорее, машина уже подана.
Бородатый взял Петра под руку, кто-то другой подхватил его сумку. Толпа поглотила его как море, пронесла сквозь себя и отпустила уже на улице перед вокзалом, где в серых рассветных лучах его ждала черная машина с закрепленным на капоте флажком-триколором.
Водитель выскочил из салона, прытко обежал автомобиль и открыл заднюю дверь:
– Прошу вас, Петр Андреевич.
После ночи, проведенной в поезде, Петр выглядел и чувствовал себя несколько помято. К тому же его еще никогда в жизни так часто не называли по имени-отчеству. Все это вместе сильно его смущало и лишало воли к сопротивлению.
«В конце концов, я никуда не тороплюсь, – подумал он. – Ну, отвезут меня куда-то, что-то покажут. Вряд ли при таком приеме стоит ожидать чего-то плохого. В целом, это даже интересно».
Провожающие бережно положили его вещи в багажник. Петр покорно сел в машину, шофер вернулся за руль, и они поехали прочь от вокзала. Вслед за ними отправились две полицейские машины с мигалками.
Они ехали по необычно пустому Садовому кольцу, потом по набережным. В районе слияния Яузы и Москвы-реки небо наконец прояснилось – выглянуло солнце и заиграло бликами на воде. Всюду вдоль дороги стояли люди с флагами и транспарантами, у некоторых были в руках портреты Петра. Завидев машину, они дружно начинали махать руками, что-то радостно выкрикивали, бросали цветы.
Петр все больше погружался в шоковое состояние. Он никак не мог понять, что происходит. Подавшись вперед, он спросил у водителя:
– Простите, а куда вы меня везете?
– Как, а вам не сказали? – удивился водитель. – В Кремль, на коронацию царевны.
– Царевны?.. Как ее зовут?
– Вы, наверное, смеетесь надо мной, такие вопросы странные задаете. Анастасия, конечно же. Это каждый знает.
– Анастасия, и все? А фамилия?
– Да кто же у царей фамилии спрашивает, у них только номера! – усмехнулся шофер и сам посмеялся своей шутке.
Петр понял, что содержательных ответов ему не дождаться, откинулся на сиденье и стал смотреть в окно. Вот промелькнули Васильевский спуск с собором и Кремлевская набережная. Автомобиль свернул направо перед Большим Каменным мостом и въехал в растворенные настежь ворота Боровицкой башни. Караул отдал им честь.
Проехав мимо Оружейной палаты, они оказались у Большого Кремлевского дворца, но не остановились, как думал Петр, а направились дальше к Соборной площади, до отказа заполненной ликующим народом.
Водитель сбавил ход, они медленно обогнули древние соборы и подъехали к месту, где еще недавно стоял хрущевский Дворец съездов. Петр невольно протер глаза: на месте привычной серой стекляшки был выстроен трехэтажный хрустальный терем.
«Давно же я не был в Кремле…» – подумал он.
Машина остановилась. Человек в старомодной ливрее открыл Петру дверь и склонился в низком поклоне. Люди на площади скандировали его имя, как фанаты на стадионе – название любимой команды.
Высокое крыльцо было выстлано роскошным ковром и вело к площадке с двумя золотыми тронами. На одном из них сидела царевна. Петр не мог ее разглядеть: хрусталь искрился на ярком зимнем солнце и слепил глаза. Под аплодисменты и одобрительный гул толпы он стал медленно подниматься по ступеням, с каждым шагом все больше съеживаясь от неловкости. На середине лестницы Петра охватил приступ паники: он почувствовал себя самозванцем, которого вот-вот раскроют и публично высмеют. Еще секунда – и он готов был бы ринуться вниз и бежать куда угодно, лишь бы прочь от Кремля и восторженной толпы. Однако стоило ему остановиться, как царевна сверху поманила его рукой, как бы говоря: «Ну, иди же, смелей».
Этот воздушный взмах ладони словно окрылил Петра. Сомнения вмиг развеялись, он ускорил шаг и через несколько секунд оказался у трона. Наконец Петр рассмотрел царевну и тут же оторопел – так она была хороша. Большие голубые глаза смотрели с озорной хитростью и сверкали словно сапфиры. Страстные губы сомкнуты в полуулыбке. Пшеничные волосы уложены в аккуратную прическу, увенчанную бриллиантовым венцом. Белое платье с золотой вышивкой, несмотря на целомудренность кроя, давало простор для фантазии.
Царевна жестом пригласила Петра сесть рядом. Он осторожно опустился на край трона, как будто боялся его сломать. Секунд десять они с царевной смотрели друг на друга: она – с любопытством, он – с восхищением и смущением.
«Почему она ничего не говорит?» – успел подумать Петр, но его отвлекло какое-то движение, происходившее за его спиной. Он обернулся: из недр хрустального дворца вышла процессия во главе с церковным архиереем в золотом облачении. Петр плохо знал церковные традиции, поэтому не мог определить, патриарх это или представитель другого сана. Двое шедших за ним юношей несли на подушке массивную корону. Дойдя до края площадки, они бережно передали корону священнику и, склонив головы, отошли в сторону.
Толпа замолчала, площадь погрузилась в невозможную для центра Москвы тишину.
Архиерей встал перед тронами и ожидающе посмотрел на Петра. Тот замер в нерешительности.
«Неужели я должен ее надеть? – с ужасом подумал Петр. – Но почему я? Это явно чья-то жестокая шутка. Арцыбашев! Точно он! Но как он все подстроил и предусмотрел? Разве что у него был информатор на ледоколе. Что же, с его связями и влиянием это вполне возможно. Прибытие поезда также было бы рассчитать легче легкого. Но зачем ему устраивать такой перфоманс на весь город? Да еще и выстраивать в Кремле хрустальный дворец. Нет, что-то все-таки здесь не сходится…»
Священнослужитель явно не ожидал такой заминки. Он тихо кашлянул с закрытым ртом, как бы напоминая о себе, однако Петр не обратил на него внимания. Архиерей умоляюще взглянул на царевну. Та звонко расхохоталась. Казалось, ее смех сам был сделан из тончайшего хрусталя. Взяв корону своими тонкими белыми пальцами в кольцах, она легко, почти играючи, возложила ее на голову Петра. Он тут же почувствовал, как тяжелый драгоценный обод сковал череп. Священник с поклоном отошел в сторону, вновь
