— Я был на кухне,— ответил Смоленко.—А здесь...— он не договорил и вытащил из кармана пистолет.— На всякий случай.

Вскоре подпольщики отправились на «охоту» в Дурную балку за Смолянкой, где невдалеке от карьера проходила дорога. Днем и ночью по ней двигались танки, проезжали мотоциклисты, шла пехота. Транспорты из трех-четырех грузовых машин направлялись в сторону Рутченково. Везли продукты войскам, находившимся в районе Волновахи. Оленчук предложил сделать засаду в карьере и напасть сразу на все машины.

— Будет много шума,— возразил Смоленко.— Нужно остановить первый грузовик. Дорога узкая, с обеих сторон сугробы, не объедешь.

— Прикажешь лечь под машину?— спросил Тимофей.

— Не лечь, а положить,— ответил Жора.— Положить на дорогу шипы и прикрыть снегом. Прокол, пшик — и ваши на мели. А мы — в форме жандармерии, дорожный патруль, и преспокойненько их ножичком.

Двенадцать человек во главе со Шведовым ждали транспорт до полуночи. Три грузовика шли с пригашенными фарами. Металлические шипы расставили в шахматном порядке метрах в десяти друг от друга. Первая машина проехала благополучно, будто у нее были не скаты, а гусеницы. Зато вторая остановилась сразу. Раздался хлопок лопнувшего баллона. Грузовики затормозили. Из них долго никто не выходил. Потом немцы осмелели и, держа наготове автоматы, выбрались из кабин. Направились к средней машине. Кто-то выругался, проклиная русскую зиму. В морозной тишине слова долетели до подпольщиков, и Вербоноль перевел немецкую брань.

— Решили менять скат,— прошептал он.

Александр Антонович подал сигнал выходить. Первым, с бляхой на груди, появился на дороге Андрей Андреевич и стал у заднего борта грузовика. За ним, незамеченные в темноте, подоспели остальные. Разбились на две группы и неожиданно показались у среднего грузовика. Солдаты, увлеченные работой и разговорами, застыли на месте, услыхав громкий голос Вербоноля:

— Что случилось? — спросил он по-немецки.— Не стрелять! Патруль!

Шофер, возившийся со скатом, сел в снег. Унтер сдернул с плеча автомат, но его схватил за руку Смоленко.

— Донн ер веттер![8] — выругался унтер.— Налетели, как партизаны. Так можно перестрелять друг друга.

— А тот, небось, в штаны наклал,— сказал Вербоноль, показывая на сидящего солдата.— Вставай, камрад. Придется вам до утра загорать.

— Не можем,— отозвался унтер.— Следом пойдет новая колонна.

Вербоноль напрягся: значит, медлить нельзя. Он обратился к Сергею на немецком языке:

— Давай ко мне, Фриц! Взять.

Девять человек связали одной веревкой. Смоленко, Оленчук и Шведов повели их в карьер. Вербоноль принялся заводить машину. Мотор на морозе остыл и долго чихал, пока заработал. Чибисов и Сергей полезли в кузов первого грузовика. Там оказались ящики с консервами. Два ящика перетащили на последнюю машину. Со средней взяли галеты... Начал срываться снежок, вскоре запуржило. Из кабины выгляртул Вербоноль.

— Добро,— сказал он.— Заметет следы.

...Ящики сгрузили в развалинах школы. Машину погнали в сторону шахты «Пролетар», но в дороге забарахлил мотор, и ее пришлось бросить.

На следующий вечер продукты и сигареты переправили на санках по квартирам подпольщиков.

Смоленко после этой операции будто подменили. Он почти всегда ходил озабоченный и серьезный. Редко вступал в разговоры, отвечал односложно. А нынче схватил Надю за талию и закружил по комнате.

— Прекрасно, Надюша,— сказал он, улыбнувшись. И девушка увидела, какое у него светлое и доброе лицо.— Их бьют, понимаешь, бьют. И мы приложили руку к общему делу.

Надя только самой себе могла признаться, как вздрагивало ее сердце, когда после работы в комнате появлялся Жора. Нет, нет, это не любовь, просто он ей немножко нравится. Высокий, стройный и немного зага-дочный парень. Сегодня у него хорошее настроение, и она спросила:

— Кто ты такой, Жора? Откуда? Столько живешь у нас...

— Не нужно об этом. Маленькая еще и слишком чернявая,— сказал он и придавил ей нос— Все потом узнаешь.

— Противный,— обиделась Надя.— Я к нему со всей откровенностью.

— И я тоже...

Смоленко работал механиком в гараже воинской части. Ремонтировал машины и мотоциклы. Сестры приходили к нему. Жора представил шефу Марию Анатольевну как свою жену, готовую взять в стирку белье и одеяла. И женщины стирали, у них опухли руки от еже-дневной непосильной работы. Мария Анатольевна относила чистое белье и забирала грязное. В него Смоленко заворачивал тол, гранаты, бикфордов шнур и боеприпасы. Она несла их домой и прятала до прихода мужа. Александр Антонович регулярно забирал добытые Жорой материалы и переправлял в более надежные места. Тол и бикфордов шнур сослужили доброе дело, когда люди Вербоноля сожгли склад с медицинским оборудо-ванием и гараж.

В дни отступления немцев снова потребовались взрывчатка и бикфордов шнур. На Пожарной площади, в бывшем клубе НКВД, оккупанты устроили санпарк. В минувшем году, пока шло наступление, склад забили медицинским оборудованием, медикаментами, спиртом, бельем. Теперь немцы торопились вывезти запасы. Подпольщики обнаружили с тыльной стороны склада окно и заложили взрывчатку.

При встрече с командиром довольный Вербоноль сообщил:

— Санпарк приказал долго жить.

— Поздравляю, Бородач,— сказал Александр Антонович.— Пусть это будет нашим скромным подарком наступающей Красной Армии.

Месть идет по городу

Листы глав 1-4 отсутствуют...

На Первое мая Шведов назначил сбор представителей всех групп. Накануне Борисов и Емельян Гринько детально обсудили меры предосторожности.

На совещание пришли Мельников, Нестеренко, Чибисов, Оленчук, Зимин, Кириченко, Гринько, Вербоноль, Шведов.

Алексей Иванович послал жену дежурить у калитки, а Новикова — на улице.

Друг с другом не знакомились. Расположились на диване и за столом, готовые в любую минуту уйти на задний двор. Шведов доложил обстановку.

— Немцы попытаются, как и в прошлом году, повторить летнее наступление,— сказал он.— Но, как известно нам, задача Красной Армии сдержать натиск фашистов и перейти в контрнаступление в самое ближайшее время. Мы обязаны ослаблять немецкую армию всеми возможными средствами и способами здесь, где нас поставила партия. Уметь обходиться малыми силами, проявлять смекалку и