— Вы думаете, что кто-то из вассалов Хакамады примет что-то из ваших рук, после того, что вы сделали с Императрицей?!

Гордая северянка улыбнулась:

— Со Старшей Супругой Императора, с Матерью Наследника, не Императрицей. Я не безумное чудовище, убивающее по первому капризу.

— А по которому?!

— По второму... или третьему... иногда — по четвёртому, — Белая Императрица небрежно шевельнула бровью. Она сделала шаг ближе к своему врагу, ткнув ему кувшинчиком в грудь: — В любом случае, задумай я вас убить, я сделала бы это без личного визита. Зачем мне такие сложности?

Бастард помедлил и принял подарок, коснувшись ладонью холодных пальцев северной женщины. Она не торопилась убирать рук:

— Ведь вы, на пиру, может, будете целовать мою дочь. Мне совсем не хочется, чтобы она от вас подхватила какую-то заразу, — не спеша, давая ему и его свите заметить жест, она убрала руку, глядя, как на приёмыша Хакамады действует прикосновение к женщине. Эге, так он слабоват по этой части! И, похоже, слишком долго воздерживался. Надо подкинуть идею дворцовым потаскушкам...

— Вами движет забота о дочери?! Вы и, правда, я вижу, достойная мать... Или это попытка избавиться от обязательств нашей сделки?

— Никаких сделок, — не поняла, но не подала вида она: — У вас, я знаю, есть собственный лхасский доктор, который сможет проверить этот состав. Ничего сверхъестественного, просто редкие травы, которые смогла в этот сезон достать только я. Намажете себе горло — и увидите, что к утру вам уже станет легче.

— Не беспокойтесь, уж ваши-то дары мы проверим на отраву.

— Я и не сомневалась, — она достала веер и обмахнула лицо, отгоняя запах слегка подступившего страха в сторону от пасынка Хакамады. Не ему чувствовать её эмоции: — Просто совет от бывалой интриганки: травить лекарство — самая большая глупость, какую можно представить. Проще было бы подмешать яд в губную помаду моей дочери — ведь вам придётся её целовать, не так ли?!

Эйро помедлив, улыбнулся и вежливо поклонился:

— Вы действительно коварны и опытны в интригах, как про вас говорят, Императрица Ритто. Вы только что одной фразой оградили свою дочь от моих поцелуев, даже сама мысль о которых, как я слышал, моей невесте неприятна.

— Так и было задумано, — вежливо поклонилась в ответ императрица, и, развернувшись, пошла прочь, быстро обмахиваясь веером.

Кирэюмэ быстро сделал шаг назад, самураи закрыли ширму, и он отодвинулся с сектора прострела из коридора за массивную урну для приношений. Сопровождавший его самурай так же быстро встал за другую.

— Подождём, — заметил он: — Императорские ниндзя терпеливы.

— Вы не боитесь, мой господин? — спросил его старик:

— Мы же договорились. Императору надо, чтобы я появился на пиру, — усмехнулся наместник и закашлялся: — Иначе вся интрига со свадьбой у него не выгорит. Позови Бонго, пусть быстро проверит подарок и намажет меня. Этот кашель, и правда, достал!

Он поднял руку и долго смотрел на свои пальцы. Да, это было её прикосновение. Но что же было в нем странного?

Императрица, быстрой походкой удалявшаяся из полыхающих красными полотнищами стен крыла Хакамады, перевела дух только в галерее для слуг. Подождала, когда её догонят телохранители, сопровождавшие отставших фрейлин и, сжав обеими руками со всей силой, сломала веер:

— Нет, вы видели?!

— Императрица?

— Вы не поняли? Если поняли — молчите. Отравлю. Найдите мне список всех дворцовых шлюх, пропавших в дни похорон Старшей Императрицы...

Ей подали новый веер, и она посмотрела на свою руку. Кожа снова стала гладкой, морщины разгладились, как у девочки. Нужно что-то делать. Хорошее слабительное и мочегонное... снова вернуть старческую дряблость и сухость. Бесовы вынужденные меры. С её сложением надо набирать вес, а не худеть с возрастом... «Не грохнуться бы потом опять с припадком»...

Наутро Кадомацу проснулась рано, но из-за всеобщей тесноты не смогла сделать зарядку. Вместо этого позанималась со старинными свитками, уча мантры. Включенный светильник перебудил половину фрейлин, а они (вернее, матершинный речитатив Весёлый Брод), — вторую половину. Из-за ванной случилась настоящая драка — правда, принцессу всё-таки пропустили первой, но, когда она вышла, на лицах и причёсках придворных дам, сверкали явные следы потасовки.

Наутро Тардеш встал поздно, разбуженный дежурным телохранителем, отправлявшимся на боковую после ночной смены. Приняв заменитель душа — ведро почти кипятка на голову (как не охлаждай воду, здесь она всегда успевала нагреться, превращая умывание в баню), потребовал последние разведсводки, списки офицеров, и до полного восхода местного светила работал с бумагами и видеофоном, дорабатывая план кампании, которую ему не дали довести до ума ещё дома...

То, что принцесса не рассчитала — это сколько еды потребуется на двадцать персон. В переполненной комнате она вся просто не помещалась! И это, учитывая, что сама она, и идущие с нею Весёлый Брод, У-дайнагон, и Чёртов Угол, не завтракали, всё равно из завтрака получилась репетиция предстоящего пира. День они скоротали за чемпионатом в рэндзю, в финал которого, вышли, как всегда, У-дайнагон и Кадомацу, лучшие игроки города. Победила У-дайнагон, несмотря на отчаянно мешавшую ей извечную конкурентку Весёлый Брод, вылетевшую ещё в первом туре. Из-за этой игры принцесса чуть не опоздала — кончили перед самым вечерним часом, а ведь ей надо было ещё надеть платье, украшения и нанести косметику — кстати, весьма трудное дело, когда тебе под руку говорят двадцать три советчицы...

То, что Тардеш не рассчитал — что здесь не было прокуратора, и в посольстве, куда он отправился вместе с Бэлой, не оказалось архивов разведки, которая, как во всех самоуправляемых провинциях, велась силами аборигенов. Пришлось крепко разругаться с перфектом кастория, и с партийным функционером одновременно. Трибун Прибеш, с трудом оставленный им на флоте, каким-то образом разузнал о неподобающей Сыну Амаля роскоши, с которой его принимал император, и теперь по своим каналам