Шрифт:
Закладка:
— Да Сэнсей сам... — она вдруг резко раскрыла веер, и, обмахиваясь им, по-другому закончила фразу:
— Ладно. Даю вам срока неделю. Если не уломаете Малышку за это время... в Акамори сложат самую страшную сказку про Белую Императрицу.
...Первые несколько минут, окружив грустную Мацуко живой ширмой из нарядных рукавов и красивых вееров, ей вообще ничего не давали сказать. Фрейлины-подружки, поймав её в тесный круг теплых ладошек и объятий, пытались веселыми голосами развеять её тяжелое настроение, и, взахлёб, перебивая друг друга, рассказывали ей последние новости. Как всегда тихая, Чёртов Угол, рассеяно перебирала её правую сторону головы, а слева, буквально на ухе, висела Весёлый Брод, и шепотом рассказывала жгучие подробности только что прозвучавших сплетен про общих знакомых. Как-то потускневшая в обществе той, У-дайнагон с улыбкой счастья на лице молча тянула принцессу за рукав, чтобы поведать какой-то секрет, а новенькая среди них Мико Кавабато о чём-то просила, протягивая почти под нос новенькие веера, но и её голос тонул во всеобщем гвалте.
Понемногу, всё-таки они успокоились. Кое-чьи желания — например, желание Чёртов Угол причесать её тут же, на поле, она смогла удовлетворить, кое-с чем пообещала разобраться позже, а на большую часть сделала знак «молчать», ибо весь этот шум уже вызывал у неё головную боль, несмотря на то, что она по нему и соскучилась.
Притихшие подруги собрались в тесный кружок, и тогда она им и рассказала, что её не отпускают в школу Майи. Ответом был всеобщий гул недовольства.
— Недостойно Небесного Государя, так обманывать!
— От тебя ли я слышу крамольные речи?
— Ведь обещали же...
— А может быть, они хотят тебя в другой год отправить?
— Нет, — горько улыбнувшись, отвечала всем им Кадомацу: — Отец боится, что там на меня опять может быть совершено покушение.
— Ну, будто ты за себя постоять не сможешь!
— В самом деле!
— А что именно говорит Небесный Государь, Ваше Высочество?
— Он хочет выдать меня замуж, — принцесса тяжко вздохнула, и продолжила: — И нашел мне в мужья столь редкостного урода, что и в кошмарах не приснится!
— А где он?
— А кто он?
— И ты его видела?
— А ты ему понравилась?
— Неужто, в самом деле, урод?!
— Ещё какой! — принцесса выдвинула челюсть вперёд и показала: — Вот такой! И клыки до самого носа! — всеобщий хохот был ей ответом.
— Так кто же?
— Мы его знаем?!
— Господин наместник Нагадо, — вздохнула дочь Императора, и, взмахнув рукой, показала веером на ненавистного гостя.
— Бастард Хакамады? — оглянулись все, кто прикрывшись рукавами, кто веером, а кто — наоборот, приподняв вуаль.
— Ну, он вовсе не такой урод, — сразу прищурившись, оценили его стати самые смелые.
— Он псих! Убийца! И зачем тебя за него?! — заголосили наперебой самые пугливые.
— Где это видано, чтобы вместо сватов убийц посылать?! — возмутились самые правдивые.
— Да потом ещё и принимать такое сватовство! — вынесли приговор самые строгие.
— Это папа решил, что вы на меня так смотрите!
— А мы, думая о Небесном государе, так и смотрим!
— Но всё-таки... господин Наместник Нагадо... только не тебя ему, милая...
— Он же свою жену убил!
— Говорят, наговаривают на него, и вовсе не убивал.
— Мне папа сказал, что всё правда!
— Ладно-ладно... Ой, он сюда идёт!
— Это был он. Только никому не рассказывайте! — пригрозила она пальцем подружкам, и, развернувшись, поспешила прочь от него подальше.
— Тогда зачем тебя выдавать замуж за него, если он уже пытался?! — пытались догнать её подруги.
— За какого-то безродного!
— Он всего лишь приёмыш. Ты большего стоишь!
— Он теперь законный сын Хакамады. Разрешили и фамилию и цвета! — обиженно сказала Её Высочество, остановившись и стараясь избегать лиц подруг.
— Законный?! Не бастард?! Но тогда это всё меняет! — забежала впереди неё Фу-но найси.
— Что там может поменять, ты, глупая! — зашикали на неё остальные догнавшие фрейлины.
— Они теперь и пикнуть не могут, чтобы это боком не вышло всему клану! Ведь старший наследник Хакамады — сам Принц-Самурай!
— Да ты шутишь, — оглянулась с надеждой, пытавшаяся было пройти мимо Её Высочество.
— Через Первую Императрицу же! Если Старый Хакамада лишится приемного сына, то его земли, богатства и вассалы достаются Императору! — торопилась подруга, сверкая синими глазами: — А если его наследник виновен в покушении на Высочайшую Фамилию — то весь клан могут казнить сразу и сейчас.
— Неужели законы столь жестоки?
— Принцу Мамору перейдут все владения и титулы. Тех, кто откажется — разбомбят с воздушных кораблей. И всё, не будет больше фамилии Хакамада.
— В каком же он опасном положении!
— Да, и при этом мы можем делать с ним что угодно!
— Ух ты!
— Оказывается, что и от дурочки может быть толк!
— Сама дурочка!
— Знаете, что мы с ним сделаем! — заговорщицким тоном предложила первой отсмеявшаяся Весёлый Брод:
— Заманим его на нашу половину, а потом все вместе искупаем в Дворцовом Ручье! Или вот, моём стиле решение: давайте все его трогать, когда он будет проходить мимо. Он и забудет, к кому жениться приехал!
— Не думаю, что это понравится моему мужу, Кико-тян.
— Ну не нравится — так не надо. Тебя и не просят. Может, сама, что лучше предложишь?
— Искупать это хорошо, но как бы он после этого он не посчитал нас обязанными ему... Можно стишок про него сочинить и пустить по рукам.
— Стихи — это мелко! Надо что-нибудь грандиозное...
— Это почему это стихи — мелко? — обиженно вступилась за свою стихию У-дайнагон: — Да дайте мне время, я такой пасквиль на него напишу, он не то, что о нашей госпоже, вообще о женщинах забудет!
— Ладно. Ладно. Ёко, давай, дерзай. И все-все-все, ещё ближе, подавайте идеи, помогайте!
И подружки, почти закрывая сами себе свет головами, во всё теснеющем кругу начали вынашивать планы «страшной мести».
