– Страшную… да ты и половины не знаешь. – Я придвинулась и села с ним рядом. – На самом деле… эта ночь была долгой, и я очень устала.

Я скользнула на подушку и улеглась.

– Помню, как ты потела позапрошлой ночью. Трудно что-то сделать в таком состоянии.

– Я чувствую себя лучше. Много лучше. Надо было пропотеть и избавиться от всего этого.

– Ты можешь снять и этот тюрбан.

– О Лат, нет – волосы запихать под него почти невозможно, а мне уже скоро придется идти. – Я кивнула на дверь.

– К тебе будут приставать все визири, – сказал он, криво улыбнувшись.

Все же я его развеселила, это обнадеживало.

– Представляю, как они будут разочарованы.

Пока мы смеялись, я вспомнила про свой видящий звезды глаз. Разумеется, сейчас не время рассказывать о нем Эше. Пусть он справится с событиями этого дня прежде, чем я вывалю новую порцию ужасов.

Краткий и счастливый миг мы лежали в молчании и глядели на потолок. Мой покой прервала мысль о том, кто же я. Пашанг называл меня соединяющей звезды, но что он имел в виду? Что мне делать с моей новой силой и как? Это дар или наказание? Сколько знал Пашанг и кто еще знает? Я должна быть счастлива или бояться?

– Я должна кое-что тебе рассказать, – произнесла я, глядя ему в глаза, – но это так трудно.

Он повернулся на бок и посмотрел на меня:

– Я не против того, чтобы ты хранила секреты. Но если тебя что-то гнетет, знай, я всегда готов разделить твою ношу.

Сладкие слова… Но когда-то Эше сказал, что сахар тает на языке.

– Я помогла йотридам войти в этот город. Помогла племени, которое ненавижу, врагам Кярса, человека, с которым связана. И я сделала это, не только чтобы помочь тебе. Думаю, я это сделала потому.

– Сира, йотридов никто не любит. И я сам меньше всех. Но я видел Пашанга у твоей постели, когда ты спала. И видел останки Философа, разрубленного им пополам. А сейчас он хозяин в этом городе, и конечно, ты в затруднительном положении.

Я покачала головой:

– А как же верность? Как же истинный путь?

– Я могу сказать, что истинный путь не ведет во дворец вроде этого. И я не из тех, кто читает мораль… я давно не стараюсь быть хорошим. Нам всегда приходится ранить других. Иногда просто надо верно выбрать тех, кого ранишь. Иногда немногим приходится умереть, чтобы многие могли жить.

– Эше… я должна тебя подбадривать… но. – Я прижала палец к уголку глаза, чтобы остановить слезы – безуспешно, как и всегда. – Было так тяжело.

– Что ж. – Он сжал мою руку. – Теперь я здесь и страдаю вместе с тобой.

– Эше. – Я прикусила губу, но все же заставила себя продолжать: – Честно говоря, ты, наверное, единственный, кому я не хочу причинять боль.

– Это очень обнадеживает, мне кажется, – улыбнулся он.

Что бы между нами ни происходило, когда мы друг на друга смотрели, это было как удар молнии прямо в сердце. Отстранившись, я сделала самую нелепую вещь – понюхала свой пропитанный потом кафтан.

– Знаешь, мне очень нужно помыться, – нервно усмехнувшись, сказала я.

Эше тоже принюхался к своему кафтану.

– Знаешь, это хорошая мысль. Может, ванна и мои раны залечит.

– Я тебе покажу, где купальня. И она здесь прекрасная.

– Там купался сам шах? – Он поднял брови от изумления.

Я кивнула и встала. Шах, скорее всего, никогда там не купался. Ничего плохого, если эта ложь сделает Эше чуть счастливее.

– Идем.

Я выглянула в коридор. Вдалеке от нашей комнаты проходила служанка. К нам спиной. Но в ее походке было что-то… такое знакомое… даже завораживающее. Невысокая. Стройная. Прямые волосы цвета чищеного миндаля. Сомнений нет.

– Вера? – шепотом произнесла я.

Она завернула за угол. Я на цыпочках пошла следом. Но когда и я завернула за угол, Веры не было.

Не подслушала ли она наш разговор? Она узнала меня?

Обернувшись, я увидела Эше в дверном проеме.

– Что-то произошло? – спросил он.

– Показалось, что увидела кое-кого. Но надеюсь, она меня не заметила. Лучше мне держаться от гарема подальше.

Купальня находилась не в той стороне, куда ушла Вера, – в западном крыле дворца. Странно было видеть это место таким пустым, но, наверное, это из-за того, что Мансур заменил охранников и слуг Тамаза своими, а они, похоже, были заняты происходящим в тронном зале.

Я пока не собиралась вмешиваться в интриги между Пашангом, Мансуром, Като и Хизром Хазом. Я хотела лишь вернуться домой, и я это сделала. Все, что мне действительно нужно, – разоблачить колдунью и очистить свое имя, но у меня не было никаких зацепок, кроме видения Пашанга, в котором присутствовала столетняя старуха. Я не знала ни единой такой старухи, но уже завтра можно начать поиски. Может быть, получить из архивов записи о рождении и смерти – вряд ли в городе много женщин старше ста лет.

Вот на чем мне нужно сосредоточиться. Я не принимала участия в кровавой сваре между гулямами, йотридами, орденом и всеми прочими, кто надеялся получить больше власти. А сейчас я бы предпочла просто полежать в воде.

Но устройство купальни опрокинуло мои планы. Я в ней никогда не была, потому что она предназначалась для мужчин. К моему удивлению, оказалось, что там только один бассейн, протянувшийся вдоль дальней стены. И вода в нем текла быстрее, чем я привыкла в гареме. Помещение было уставлено массажными столами, чего не хватало в нашей купальне. Кроме этого, плитка была ярко-синяя, с таким же узором из звезд, но мозаика здесь изображала атаку всадников на непоколебимую стену, заполненную усатыми воинами.

Без намека на стыд Эше стянул свой слишком просторный кафтан и стоял с голым торсом. Шрамы от кнута на его спине напомнили мне о примитивных картинках, которые дети в Пустоши вырезали на костях.

– Я надеялась, что бассейнов здесь два, – произнесла я, – но ты иди первым. А я подожду снаружи, пока закончишь.

Я уже развернулась, чтобы выйти, но он схватил меня за руку:

– Не оставляй меня одного. Пожалуйста. Когда я один, я вижу его.

Да, он упоминал об этом раньше.

– То… яйцо?

Он кивнул:

– Это мы – то яйцо, Сира. Весь этот мир. Нужно лишь немного огня, и оно раскроется. Он мне показал, что может случиться. – Даже веки у Эше задрожали. Что за пытку придумали эти Философы? Почему Эше? – Не хочу говорить об этом сейчас. Просто… оставайся со мной.

– Ну конечно, останусь.